|
Надежда Михальчук
Чтобы стать популярным, писателю нужно всего-то ничего. Написать немножечко романов — но так, чтобы все знали, кто их автор. Курков это сделал. Однако шумный успех на Западе не вскружил ему голову, Андрей остался таким же, как и был — компаней-ским и приятным в общении человеком. Меня он принимал в своей квартире, расположенной на втором этаже обычной «сталинки».
Сам по себе дом возле Львовской площади особого впечатления не производит: такой же серый и неопрятный, как и все остальные. Да и подъезд чистотой и порядком не отличается Дверь мне открыл хозяин. Поймав мой блуждающий по прихожей взгляд, сразу же предупредил: «Не обращайте внимания, что у нас беспорядок, мы только два дня как из Англии (родина жены Куркова – Н.М.) приехали. Кстати, уже с третьим ребенком». Здесь я не могу удержаться, чтобы не поздравить. «А вообще-то я как раз кофейку собирался попить. Не откажетесь? Вам с молоком или без?»
Направляемся на кухню. Она не очень большая, но уютная, с тщательно подобранной мебелью. Правда, здесь мы надолго не задерживаемся, а через проем в стене проходим в украшенную необычными картинами крохотную комнатушку, где поместились только столик со стульями и несколько вазонов. «Тут у нас кофейная комната» — объяснил Андрей, доставая чашки.
«Квартира меня поразила... косой стеной»
— Эта комната — результат перепланировки?
— Как ни странно, нет. Мне самому интересно, откуда в обычной «сталинке» такая необычная комната. Если б дом был дореволюционным, тогда можно было бы предположить, что это комната для прислуги. А так… я даже не знаю… Впрочем, всякое бывает…В сталинские времена ведь тоже была прислуга.
— А почему название такое — «кофейная комната»?
— Как-то само собой получилось. Жена еще называет эту каморку комнатой для завтраков.
— А вообще квартиру перестраивали?
— Да уж, без этого не обошлось. Прежде чем переезжать в новое жилище, хотелось обустроить его «под себя». Однако нам особо трудиться не пришлось. Только коридор расширили немного за счет встроенного шкафа, а так в основном ограничились ремонтными работами.
— Строителей нанимали?
— Да, но с этим было не все гладко: хороших мастеров с ходу найти трудно. Сначала наняли одну бригаду, потом пришлось других людей звать, и только с третьей попытки по рекомендации знакомых пригласили настоящих профессионалов, которые все доделывали и заканчивали...
— А чем же их предшественники не угодили?
— Ой, сейчас и вспоминать не хочется... С одними, например, договорились об одной цене, а они, когда все здесь «разбомбили», потребовали в четыре раза больше. Другие «умельцы» чего-то смотрели, подсчитывали, да только всего и сделали, что стащили мои инструменты...
— Да уж, неприятная история... И когда вы сюда переехали?
—Купили квартиру в 1993 году, но переселились только в 95-м. Так что перманентные ремонты длились почти два года.
— Интересно, почему вы именно эту квартиру выбрали?
— Во-первых, район хороший, а во-вторых, здесь нетрадиционная планировка. Между прочим, как ни странно, меня привлекла даже вот эта косая стена (лишь теперь обращаю внимание на стену «кофейной комнаты», которая и вправду косая – Н.М.), ведь я, знаете ли, очень не люблю шаблонных квадратов.
— В начале 90-х выбор у вас был небольшой. А сейчас не подумываете о том, чтоб подыскать жилище получше?
— В принципе, более просторная квартира, конечно, не помешала бы, но я, честно говоря, пока не готов к кардинальным изменениям. Вот если бы соседи согласились продать свою жилплощадь, то это был бы для нас самый удобный вариант…
— Не пробовали с ними договориться?
— Думаю, обращаться к ним с таким предложением неэтично с моей стороны. Ведь они в этом доме старожилы...
— А перед тем, как поселиться здесь, вы где обитали?
— На Троещине, в двухкомнатной квартире. Потом купили еще однокомнатную в старом доме на Софийской площади. Ее я сейчас использую как свой рабочий кабинет.
— Считается, что каждый дом имеет свою ауру…Что Вы об этом думаете?
Не могу не согласиться. Когда мы купили эту квартиру (кстати, она пребывала в ужасном состоянии), то здесь чувствовалась какая-то негативная энергетика, которая, как мне кажется, копилась здесь многие годы. Ведь изначально квартира была коммунальной. А кто и где видел счастливую жизнь в «коммуналке»? Потому сперва мы вызвали дезинфекторов, и они напустили в квартиру какого-то специального газа. Лишь после этого начали делать ремонт.
«Свой дом имею здесь, в Украине...»
— Время от времени вы живете в Англии. Там у вас есть собственные апартаменты?
— Нет, когда мы там, то снимаем дом. У тещи.
— Это как же?
— Обыкновенно. За деньги. Это нормальные английские отношения.
— И теща с вами живет?
— Нет, она живет в пансионате для пожилых людей. И те деньги, которые мы ей платим, идут на ее содержание.
— Большой у тещи дом?
— Не так чтоб очень. Обычный террасный двух-этажный дом. Таких в Англии много. Построены они по принципу шахматной доски группами по восемь домов.
— Дорого обходится там аренда жилья?
— Вообще-то да. Мы еще так, по-родственному, не слишком много платили — $1000 в месяц. Дом, правда, в не очень хорошем состоянии... Но сейчас родственники жены делают там ремонт, после чего эта недвижимость будет сдаваться и другим жильцам уже по своей реальной рыночной цене.
— А где в Англии сейчас престижней всего жить?
— На юго-западе. В пригороде Лондона, который еще называют Большим Лондоном. В основном это частный сектор.
— И какое жилье пользуется там нынче наибольшей популярностью?
— В принципе, там есть несколько типов домов и квартир для людей с разным уровнем доходов. Это «мезонеды» — двухуровневые квартиры в небольших домах. И отдельные дома, так называемые титеджхаузы, которые стоят дороже, чем «семилитедж» – дома на две семьи с раздельными входами. Имеются также «таунхаузы» – по сути, сблокированные коттеджи в три-четыре этажа. Террасные дома, пожалуй, самые дешевые...
— Нет желания обзавестись жильем на Туманном Альбионе?
— Нет такой необходимости. Во-первых, это очень дорого. Сейчас цены на жилье там завышены, как минимум, в два раза. А во-вторых, содержать свой дом не так-то просто. Возможно, когда-то, если дела и дальше будут идти хорошо, я начну подумывать об этом...
— А здесь, в Украине, не хотите иметь настоящее «родовое гнездо»?
— У нас уже есть такой дом. Сейчас там идет ремонт...
— Где он находится и что собой представляет?
— Это симпатичный двухэтажный коттедж с хорошей планировкой в Голосеевском районе. Там шесть комнат и кухня. Достраиваем еще мансарду. Местность вокруг очень живописная. Есть озеро с пляжем, речка неподалеку, лес…
Сейчас возле дома сооружаю башню. Собираюсь сделать что-то вроде резиденции для иностранных гостей. Кроме того, планирую проводить там в небольшом кругу творческие вечера, выставки.
— Земли возле дома много?
— Почти полгектара, но участок непонятной формы, полоса какая-то. Поэтому хочу договориться с соседом, чтобы сделать что-то более похожее на усадьбу.
— Как в настоящее время землю используете?
— Большую часть отдали в бесплатную аренду соседу-фермеру, а остальную землю я засадил фруктовыми деревьями. Их у меня уже шестьдесят, а в этом году хочу посадить еще сорок.
— Урожай уже собирали?
— В прошлом году неплохо уродил персик, но его посадил еще прежний хозяин, а так, если деревья, конечно, хорошо перезимовали, надеюсь на хороший урожай в этом году...
«Старинная вещь, как любимая игрушка, никогда не надоест...»
Наконец-то мы с Андреем отправляемся осматривать другие комнаты. Итак, идем прямо и снова оказываемся в прихожей. Потом направо — и я втыкаюсь носом в старый массивный шкаф. Открываем рядом дверь и... Такого я еще не видела. Вся обстановка в комнате как будто перенесена из прошлых столетий, поэтому суперсовременный телевизор выглядел довольно странно на тумбе ХIХ века.
— Откуда все это у вас?
— Собираю. Мебель в основном искал по объявлениям. А вон тот большой комод мой друг-доктор привез аж из Ростова-на-Дону. Но места для такого «дедушки» надо много, а где его найти в типовой квартире? И друг решил подарить комод мне. Перевозили его с Оболони в карете скорой помощи. Честно говоря, я сомневался, что комод влезет в «рафик». Но он таки влез! Эту тумбу XIX века мы купили в Закарпатье, а еще одну, похожую, нам подарили. Она теперь у меня в кабинете стоит.
— У каждой вещи своя история…
— Так оно и есть. Однажды я попал в одну квартиру, заваленную антиквариатом. Продавал его мужчина, отец которого в войну был генералом и доставил старинную мебель в качестве трофеев из Германии и Голландии. Я там взял одну вещь, но когда привез ее домой, то почувствовал, что от нее исходит какая-то, как вы говорите, негативная энергетика. И хоть присмотрел в той квартире еще кое-что, но больше туда не возвращался...
— Что еще из антиквариата вам хотелось бы приобрести?
— Мечтаю найти солидный книжный шкаф, но это проблематично. Как-то видел в антикварном салоне на Кудрявской нечто похожее, но не совсем то, что нужно.
— А этот патефон откуда? (обращаю внимание на «диковинку» с желто-зеленой трубой)
— Мои знакомые привезли, они собирают по селам раритетные вещи. Здесь аппарат немножко отреставрировали и вот…он у меня.
— Работает?
— Конечно. Сейчас вам продемонстрирую (с этими словами Андрей берется накручивать ручку патефона). Ну вот, теперь готово.
Труба начинает выдавать какую-то неизвестную мне мелодию.
— И долго он играет, если вот так накрутить?
— Минут двадцать.
— Что чаще всего слушаете?
— У меня целая коллекция пластинок. Свыше тысячи. Очень люблю советское «ретро» — Утесова, Веру Холодную… Есть фонограммы двадцатых-тридцатых годов, а также где-то полсотни еще дореволюционных пластинок. Записи арий из оперетт, водевилей, романсов... Записи Шаляпина — самые любимые. Вот только хранить это богатство уже негде, слишком много места занимают...
— Ух ты, какая интересная вещица... (присматриваюсь к еще одному патефону, размером поменьше)
— Нравится? Мне тоже. Это вариант для пикников. Правда, выезжать с ним на пикники пока не доводилось.
— Жена разделяет Ваше пристрастие к антиквариату?
— Хорошо уже то, что не имеет ничего против. Ибо, если откровенно, старая мебель — не самый подходящий вариант для такой квартиры, как наша. Шкафы больно громоздкие, а все наши вещи в них не помещаются. Но у нас две остальные комнаты обставлены посовременней...
Заглянув на минутку в детскую, переходим в другую комнату.
— Остеклить не хотите? (киваю в сторону балкона)
— Один балкон у нас и так остеклен, поскольку используется как гараж для детских машинок, а вот относительно этого я еще не принял окончательного решения: боюсь, чтобы в комнате не было слишком темно.
— У вас так много картин…
— Потихоньку насобирались, хотя покупаем их немного — две-три в год. Большинство картин — это подарки. Раньше я довольно часто устраивал здесь выставки, а художники дарили мне свои работы.
— Сейчас не до вернисажей?
— Теперь у нас большая семья, и мы не можем себе позволить проводить подобные мероприятия...
— На пианино играете? (подхожу к музыкальному инструменту)
— Играю... За границей публика предпочитает ходить на творческие вечера с музыкальным оформлением. Вот и приходится импровизировать.
— Работе много времени посвящаете?
— Как правило, часов пять в день.
— А когда Вас обычно посещает вдохновение?
— Ну, я работаю уже как профессионал. Так что привык творить в любой обстановке. Одновременно могу писать несколько вещей. С особым настроением, правда, работал летом в селе...
— Кто-то присматривает за квартирой и поливает вазоны, когда Вы с семьей в разъездах?
— Да, няни наших детей. Они в этом же доме живут. Очень милые люди.
— Вот, значит, как живут известные в Европе писатели... (не удержалась я от комментария по поводу всего увиденного и услышанного)
— Да чего уж там, вот у Павла Загребельного в Конче-Озерной настоящий писательский дом, а моя квартира в сравнении с ним больше похожа на кунсткамеру...
|
