Оптимистическая трагедия или повесть о настоящем человеке

Сорок лет назад гражданин Одессы стал "вторым Маресьевым", но никто в Украине об этом до сих пор не знает...

Пролог
    Когда происходили описываемые ниже события, авторам этих строк едва исполнилось по девять лет. Жили мы тогда в Лиепае - втором по величине населенном пункте независимой ныне Латвии, городе гражданских и военных моряков и металлургов, портовиков и рыбаков. Несмотря на относительно малолетний возраст, мы оба отчетливо запомнили тот трагический предновогодний день 30 декабря 1967 года и вихрь горестных слухов, заполонивших стотысячный город. "Неподалеку от лиепайского аэропорта разбился пассажирский самолет, много человеческих жертв!".
    В средствах массовой информации тогда, естественно, на эту тему ничего не сообщалось. Лишь целая страница черных некрологов в местной газете "Коммунист" косвенно подтверждала факт произошедшей трагедии. А вскоре не только по Лиепае, но и по всей Латвии поползли зловещие слухи - авиалайнер с отказавшим двигателем разбился якобы потому, что советские власти не разрешили ему совершить аварийную посадку на близлежащем военном аэродроме. (Дескать, там в тот момент базировались некие сверхсекретные советские истребители.) Отчего летчики были вынуждены лететь на неумолимо терявшей высоту неисправной машине к гражданскому аэропорту, но, увы, не дотянули. Об этом, в частности, взахлеб рассказывала "подрывная радиостанция "Свобода", вещающая на латышском языке...
    Теперь, с высоты ушедших лет, можно смело заявить: все вышесказанное являлось полным бредом, выдумкой и провокацией местных латышских националистов. Ненавидевших все советское с не меньшей силой, чем националисты украинские, литовские, молдавские и так далее. Все было совершенно не так, отчего, впрочем, данная трагедия не стала менее драматичной. Удивительно, но эта авиакатастрофа сорокалетней давности имела косвенное отношение к городу Одессе. Так как она в очередной раз продемонстрировала - какими мужественными и несгибаемыми, в общей массе своей, людьми являются одесситы...
    
    Уйти на второй круг не удалось...
    В канун очередного Нового года кассы рижского аэропорта местных воздушных линий "Спилве" народ брал, что называется, штурмом. Особенным спросом пользовались билеты на Лиепаю: многие местные моряки, чьи суда базировались в Риге, хотели провести новогодние праздники со своими семьями. И, наоборот - немало рыболовецких судов лиепайского порта по какой-то странной традиции уходили в рейсы именно в конце декабря - начале января. Разумеется, иногородние члены их экипажей старались явиться на борт своего судна в самый последний момент перед отходом.
    Поэтому нет ничего удивительного в том, что билеты на все восемь авиарейсов, выполнявшихся 30 декабря 1967 года по маршруту "Рига - Лиепая", были раскуплены полностью. Тем более, что стоимость билета на самолет и автобус, следующий в этом же направлении, были одинаковыми - три рубля семьдесят копеек (!). Зато на автобусе нужно было трястись в дороге 4 часа, а самолет пролетал данное расстояние всего за сорок минут.
    Первый рейс по указанному выше маршруту в тот день совершал самолет АН-24Б, экипаж которого, состоявший из пяти человек, возглавлял молодой (на тот момент ему исполнилось всего 29 лет), но уже хорошо зарекомендовавший себя командир Владимир Капуркин. Ровно в 7 часов 50 минут самолет, в креслах которого находились 49 пассажиров, поднялся в воздух. Полет на высоте 3300 метров проходил вполне нормально, и уже в 8.20 экипаж приступил к заходу на посадку. Однако в момент, когда воздушное судно находилось на расстоянии всего четырех километров от начала взлетно-посадочной полосы, стало ясно, что самолет идет выше глиссады и сядет перелетом. (Виной тому стал внезапно изменивший силу и направление ветер - обычное дело для Прибалтики.) Так как при посадке на обледенелую полосу это крайне нежелательно, командир принял решение уходить на второй круг. После чего радиосвязь с лайнером была потеряна...
    О том, что происходило дальше, Владимир Капуркин написал в своей объяснительной записке. "В районе дальней приводной радиостанции, когда самолет находился на высоте около 270 метров, я дал команду убрать шасси и перевести двигатели на взлетный режим. В этот момент произошла какая-то вспышка, самолет резко накренился вправо на 45 градусов и стал терять высоту. Мы боролись со вторым пилотом, но бесполезно, фюзеляж ударился о землю и летел еще какое-то время, я дал команду бортмеханику включить систему пожаротушения. Потом я потерял сознание и ничего больше не помню...".
    Забегая немного вперед, отметим - то, что командир потерял сознание и ничего из происходящего больше не запомнил, оказалось для него великим благом, положительно повлиявшим на всю его дальнейшую жизнь. Так как потом начался сущий ад, ужас...
    
    "Сырой" самолет
    Выводы государственной комиссии о причинах катастрофы самолета АН-24Б в районе аэропорта "Лиепая" 30 декабря 1967 года были следующими. В момент перевода на взлетный режим у лайнера внезапно, по невыясненным причинам отказал правый двигатель. В принципе, ничего страшного в этом не было: конструкция данного самолета позволяла ему лететь и даже набирать высоту на одном двигателе - если бы не одно существенное "но"...
    Дело в том, что лопасти турбовинтовых двигателей при отказе последних создают очень сильное лобовое сопротивление, преодолеть которое самолету с одним работающим двигателем чрезвычайно сложно. Выход из этой непростой ситуации имеется - необходимо поставить лопасти отказавшего движка ребром к набегающему потоку, или, как говорят летчики, "зафлюгировать винт". Этот процесс должен был выполняться автоматически, в момент отказа двигателя. Подобный механизм автофлюгирования на погибшем самолете присутствовал, но: был отключен по причине его технической недоработки! Ведь самолет АН-24Б являлся в то время относительной новинкой, латвийские авиаторы осваивали его одними из первых в Советском Союзе.
    Поэтому пилотам пришлось флюгировать винт отказавшего двигателя вручную. Совершив невероятное, они успели выполнить данную процедуру за считанные секунды. И хотя для спасения воздушного судна пилотам не хватило всего нескольких десятков метров высоты, благодаря четким, грамотным действиям экипажа, самолет упал практически без крена, плашмя. (Об этом, в частности, свидетельствовал отпечаток фюзеляжа самолета на снегу в месте падения.) Если бы лайнер упал с креном, то непременно взорвался, и тогда не выжил бы никто...
    Здесь хочется сделать небольшое отступление. И сказать о том, что в любой цивилизованной стране киевский авиаконструктор Олег Антонов (равно, как и некоторые его советские коллеги) рано или поздно непременно сел бы в тюрьму. Спросите - за что? За то, что запускал в массовую эксплуатацию не испытанные должным образом, не доведенные до совершенства, или, как их еще называют, "сырые" авиалайнеры. Таковыми, к примеру, являлись созданные в его конструкторском бюро транспортные самолеты АН-8 и АН-22, пассажирский АН-10А, убившие не одну сотню человек, а также упоминающийся здесь АН-24Б. К сожалению, эту печальную и очень нехорошую традицию подхватили украинские преемники Олега Константиновича из ОКБ им. Антонова. Несколько лет назад они выпустили на воздушные трассы страны и мира потенциально опасный, явно недоработанный пассажирский лайнер АН-140, о чем мы с вами еще обязательно поговорим...
    Однако продолжим наше скорбное повествование. Согласно заключению государственной комиссии, из-за сильного воздушного сопротивления, создаваемого винтом отказавшего двигателя, воздушный лайнер потерял скорость и рухнул на расстоянии четырех километров от границы аэродрома. После этого он снова оторвался от земли (летчики продолжали отчаянную борьбу за спасение самолета), пролетел еще примерно 180 метров, касаясь земли и снова взмывая в воздух. Затем зацепил металлическую опору ЛЭП правым крылом, отчего последнее срезало, словно бритвой. После этого воздушное судно начало интенсивно разрушаться и, наконец, упокоилось на обледенелом поле...
    
    Люди умирали один за другим...
    Первыми, буквально через пять минут, к месту трагедии прибежали жители хутора, находившегося в нескольких сотнях метров от разбившегося самолета. Картина, открывшаяся взору растерянных латышских хуторян, была воистину ужасной. Но особенно их шокировал вид окровавленного летчика (это был командир лайнера Владимир Капуркин, остальные члены экипажа погибли), который, находясь в состоянии сильнейшего психологического и травматического шока, с каменным лицом бродил вокруг обломков самолета и, срывая голос, звал на помощь.
    - Мужчины - их в нашей семье трое - тут же стали переносить в наш дом людей, которые казались живыми, ведь на улице было очень холодно, - рассказывает свидетельница происшествия Ольга Бризге. - А я бросилась к находившемуся неподалеку железнодорожному полустанку, где имелся телефон, и стала звонить в аэропорт и в "Скорую помощь". Те, кто брал на другом конце трубку, были немало удивлены сообщением о гибели самолета и открыто спрашивали: мол, вы, женщина, часом, не врете? Может быть, вам это все только приснилось? (В реальность происходящего сотрудники вышеназванных организаций поверили только после звонков других свидетелей трагедии - авт.)
    Вернувшись к месту падения самолета, я стала помогать переносить людей, - продолжает рассказ госпожа Бризге. - Окровавленный летчик к тому времени потерял сознание и лежал ничком возле отвалившегося мотора самолета. Мы его, конечно же, тоже подобрали. Вскоре в доме находилось более двух десятков человек, но, к сожалению, травмы у большинства из них были очень тяжелыми, и люди угасали буквально на наших руках - один за другим, один за другим. Это была просто ужасная, невыносимая картина, которую я не забуду до конца дней своих...
    К тому моменту, когда к месту происшествия прибыли машины "скорой", в живых оставалось всего восемь человек из пятидесяти четырех, находившихся на борту. В их числе был двухлетний мальчик, не получивший ни царапины, а также пассажирка средних лет, которую санитарам пришлось нести к карете "скорой" на руках. Но не потому, что она не могла ходить, а потому, что обезумевшая женщина никак не хотела уходить от обломков самолета, в котором погибли все ее близкие...
    Через сутки в больнице скончался еще один из пассажиров, молодой мужчина. Таким образом, общее число погибших в том злополучном авиарейсе составило сорок семь человек. Выжило всего семь человек, двое из которых находились в тяжелейшем состоянии. Один из тяжелобольных, которому была сделана сложнейшая операция на черепе, пришел в себя только лишь через семнадцать (!) суток после катастрофы. О другом - двадцатишестилетнем (на тот момент) одессите Игоре Винокурове в Лиепае до сих пор ходят легенды...
    
    "Не смейте резать мои ноги!"
    - Я и мои коллеги-врачи трое с лишним суток не выходили из операционной, оказывая помощь пострадавшим в авиакатастрофе, - вспоминает хирург-травматолог Лиепайской городской больницы Теодор Эниньш, впоследствии, министр здравоохранения Латвии. - Силы и нервы были на исходе, а тут еще донимали сотрудники КГБ, требовавшие каждый час письменно (!) докладывать им о состоянии больных. Это, честно, говоря, очень сильно раздражало и нервировало всех нас, но делать было нечего...
    - Примерно около девяти часов утра 30 декабря в нашу больницу позвонил дежурный горкома партии и приказал подготовиться к приему пострадавших в авиационной катастрофе, - рассказывает старшая медсестра отделения травматологии, ныне преподаватель Лиепайского медицинского училища Аусма Бликерте. - Был субботний день, но в то время еще существовала шестидневная рабочая неделя, поэтому все сотрудники городской больницы находились на своих рабочих местах. Не прошло и получаса, как оба операционных стола в хирургии, перевязочное отделение и травмпункт были полностью готовы к приему пострадавших. После чего весь больничный персонал собрался в приемном отделении, чтобы встретить раненых и быстрее оценить ситуацию - что кому делать в первую очередь.
    Как сейчас помню - первого привезли одессита Игоря Винокурова, очень красивого, высокого мужчину, тралмейстера большого морозильного рыболовецкого траулера (БМРТ) лиепайской базы "Океанрыбфлот". Он был без сознания, с раздробленными ногами, превратившимися в кровавое месиво из крови и костей, с грязными рваными ранами. Игорь буквально истекал кровью, поэтому его сразу отправили в операционный зал, предварительно проведя антишоковую терапию. Врачи делали все возможное и невозможное, чтобы спасти его ноги. Но, увы - начался процесс нагноения, и поделать ничего уже было нельзя, необходима ампутация...
    Страшная весть повергла моряка в шок. "Не дам резать мои ноги!" - кричал Игорь врачам и в отчаянии рвал на себе одежду, швырял тарелками в медсестер, отказывался от лекарств и медицинских процедур.
    - Я, как могла, утешала Игоря, уговаривала довериться врачам, не отходила от него все время его пребывания в больнице ни на шаг, была рядом практически круглые сутки, - взволнованно говорит Аусма Бликерте. - Постепенно моряк успокоился и смирился с происходящим. Это был очень мужественный человек, поверьте...
    И вот, настал тот день, когда тянуть с ампутацией уже было категорически нельзя, и Игоря отправили на машине в Ригу, в институт хирургии. Я вызвалась сопровождать его. Когда Игорь уже лежал на операционном столе, я крепко обняла его, прижалась к нему своей щекой и гладила его руку, пока не начал действовать наркоз. "Все будет хорошо, Игорь!" - сказала я ему на прощание, хотя, говоря откровенно, сама слабо в это верила. "Я тоже так думаю, - неожиданно, вполне уверенно ответил мне моряк и, улыбнувшись, добавил: - Мы еще с тобой вальс станцуем, вот увидишь, Аусма, обязательно станцуем..."
    
    Вальс со слезами на глазах
    - После этих событий прошло примерно полтора года, - продолжает свое повествование госпожа Бликерте. - И вот однажды, прямо в день моего рождения, в нашей больнице раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос попросил обязательного присутствия в назначенное время на рабочем месте меня и моей коллеги, заведующей травматологическим отделением. Мы подумали, что речь идет о какой-то проверке, но ошиблись. Точно в указанное время в наш кабинет с огромной охапкой алых роз вошел: Игорь Винокуров! Он выглядел просто прекрасно: никаких костылей, палочки, не говоря уже об инвалидной коляске. Мы были настолько удивлены, что даже высказали предположение, что, наверное, ампутация не состоялась.
     "Нет, - покачал головой Игорь, - к сожалению, ноги выше колена у меня отсутствуют. Однако мои коллеги-рыбаки привезли мне из Америки замечательные - легкие и прочные - протезы, с которыми я чувствую себя достаточно комфортно". (Для того, чтобы купить эти импортные и чрезвычайно дорогие протезы, коллеги Игоря, лиепайские рыбаки, в течение почти полугода отчисляли из своей зарплаты определенную часть денег. Честь и хвала великому морскому братству! - авт.).
    В дальнейшем разговоре наш гость удивил нас еще раз, сообщив, что отказался от инвалидности и продолжает, как и прежде, ходить в море на рыболовецком траулере! Правда, уже не тралмейстером, это достаточно тяжелая работа, а радистом. Как оказалось, за шесть с лишним месяцев Игорь прекрасно овладел этой сложной профессией и уже сделал два рейса в новом качестве. Без ног...
    - Поедемте к нам на судно, - в конце беседы пригласил Игорь. - Нас там уже ждут...
    - У трапа БМРТ нас встречала вся команда во главе с капитаном, - рассказывает Аусма, и в уголках ее глаз начинают блестеть серебристые слезинки. - В кают-компании был накрыт праздничный стол, мы очень славно посидели, моряки сказали немало добрых слов в адрес медицинских работников Латвии. В самый разгар торжества Игорь поднял бокал и с волнением произнес: "Аусма, все мои друзья и коллеги знают об обещании, которое я дал тебе тогда в больнице, перед операцией. Пришла пора его исполнить..."
    На столе тут же появилась редкая в те годы импортная магнитола, зазвучал вальс Штрауса, и мы с Игорем закружились в танце. При этом все присутствующие молча поднялись, и я краем глаза заметила, как многие моряки открыто плачут, не стесняясь своих слез. Я тоже плакала, а вот мой партнер держался молодцом и был абсолютно уверен в своих движениях, хотя я старалась танцевать как можно более медленно. Повторяю, это был очень мужественный, несгибаемый человек!
    Больше с Игорем Винокуровым мне встретиться, увы, не довелось, вскоре он навсегда уехал из наших краев. Правда, спустя много лет я все-таки получила от него, пусть косвенный, но "привет", когда в журнале "Здоровье" была напечатана статья о наиболее удачных случаях медицинской и психологической реабилитации тяжелобольных пациентов. В материале шла речь, в том числе и о судьбе Игоря. Говорилось, в частности, что он женился, у него прекрасная семья, нормальная жизнь, он продолжает ходить в море, - закончила свой драматический рассказ Аусма Бликерте.
    Большая просьба авторов данной публикации - если одесский моряк Игорь Винокуров, ставший фактически "одесским Маресьевым", даст Бог, жив-здоров - пусть он либо кто-нибудь из его близких, даст о себе знать. И расскажет более подробно о своей героической, без всякого преувеличения, жизни.
    
    Э П И Л О Г
    Кстати, судьба командира экипажа потерпевшего 30 декабря 1967 года катастрофу самолета Владимира Капуркина оказалась не менее примечательна. Представьте себе, что после случившейся трагедии он еще целых восемнадцать лет, до самой пенсии, продолжал летать в качестве командира пассажирского самолета! (Ни малейшей вины экипажа в происшедшем члены комиссии, расследовавшей авиакатастрофу, не усмотрели.) Общее число проведенных им в небе часов составило 12 тысяч - очень внушительная цифра...
    К сожалению, ни на какие контакты с представителями средств массовой информации Владимир Капуркин никогда не шел и не идет до сих пор. Что вполне понятно - не хочется ему бередить старые душевные раны. Так же, как, к слову, категорически не шел на контакт с журналистами и не хотел вспоминать былую трагедию Виктор Аксютин - оставшийся в живых командир одесского самолета Ту-104, потерпевшего катастрофу в районе аэропорта "Внуково" 17 марта 1979 года. Кстати, вот еще какое странное совпадение - ровно через пять суток после вышеупомянутой московской авиакатастрофы одесского лайнера, 22 марта 1979 года, в Лиепае разбился самолет Ту-134, выполнявший грузовой рейс. Причем катастрофа произошла точь-в-точь на том же самом месте, где двенадцать лет назад декабрьским утром рухнул АН-24Б!
    И, наконец, самый последний примечательный штрих. Девять лет тому назад в латвийскую общенациональную газету "Диена", напечатавшую небольшую статью о лиепайской катастрофе, обратился 33-летний мужчина. Им оказался тот самый, не получивший ни царапины во время гибели АН-24Б двухлетний малыш! Выяснилось, что в этой катастрофе он потерял всех своих близких и остался один-одинешенек в целом мире. Мужчина просил откликнуться кого-нибудь из своих дальних родственников либо тех, кто знал его родителей. Увы, таковых не оказалось...

Ирена ЯКШТАС (Латвия), Сергей МИЛОШЕВИЧ ,"Слово"

При подготовке данной статьи использованы материалы латвийских СМИ, Интернет, а также архивы Министерства гражданской авиации СССР и Лиепайской городской больницы. Авторы искренне благодарят всех должностных лиц Республики Латвия, оказавших помощь в написании данного материала.