Интервью это записывать не собиралась вовсе. Сижу, смотрю политическое ток-шоу. В студии маститые политики. Разговор интересный. И вдруг Инна Богословская грубо обрывает героя сегодняшней публикации. «А вы вообще молчите, восходящая звезда», – примерно так «врезала» на довольно резонное замечание. По залу прокатился неприятный смешок. Почему? Только потому, что он молод и амбициозен? Но эти недостатки, как известно, со временем исчезают. А суть и знания остаются. Если они, конечно, есть. Проверим…
– Валерий Владимирович, почему Юлия Тимошенко назвала Вас новой восходящей звездой БЮТа?
– Думаю, что этот вопрос лучше задать Юлии Владимировне. (Смеется.) А если серьезно, то я не люблю ни преуменьшать, ни преувеличивать какие-то свои качества. Я стараюсь своими действиями доказывать что-либо, а потом получать по заслугам.
К тому же, Юлия Владимировна назвала меня не «восходящей звездой», а «молодым дарованием». А «восходящая звезда» – это уже слова…
– …Госпожи Богословской в одной из телепрограмм. Но лестную оценку лидера БЮТ Вы все же получили. За что?
– Это было в тот момент, когда Юлия Владимировна благодарила нас за работу в парламенте 5 созыва. Тимошенко привыкла оценивать людей по их поступкам. Я никогда не боялся работать и, когда пришел в парламент, работе отдался полностью. Кроме того, я стал членом парламентской делегации в Совете Европы. Наша делегация достаточно хорошо там поработала в прошлом году, несмотря на то, что нам всячески мешали работать не только в парламенте, но и в Совете Европы.
Более того, полтора года в парламенте прошлого созыва запомнились довольно сильным давлением на нашу политическую силу. И это нас объединило и заставило еще больше ценить те качества, которые каждый депутат в себе несет.
– Кто помог простому парню из Новой Каховки поступить на юридический факультет университета, закончить его с красным дипломом и стать к 27 годам народным депутатом двух созывов?
– Поступить было невероятно сложно. Конечно, когда я жил в Новой Каховке, мне казалось, что учиться в университете в Киеве просто невозможно. К тому же, у нас в семье был негативный опыт, поскольку моя сестра – очень одаренная и умная девочка – с первого раза не смогла поступить в Херсонский пединститут. Так что я понимаю многих ребят со всей Украины, которые мечтают, но пока не могут никуда поступить. Нужно верить в себя.
Большое спасибо моим родителям, которые никогда не были бизнесменами, но сделали очень хорошее капиталовложение – вложили деньги в мое обучение. Я вам скажу, что в то время около 50% всего дохода нашей семьи шло на то, чтобы оплатить мое обучение на факультете адвокатуры, созданном при юридическом факультете Университета Тараса Шевченко. На остальное выживали мама, папа и сестра. И это очень сильно подталкивало к тому, чтобы побыстрее начать на себя зарабатывать. Со второго курса я начал сам платить за свое обучение.
Что касается красного диплома, то я никогда не получал хороших оценок для себя. Мои родители очень хотели, чтобы я учился отлично. И я им пообещал, что принесу сначала медаль в школе, а потом – красный диплом в университете. Так что я просто старался сдерживать обещание, данное родителям. В то время это было единственное, чем я мог им помочь.
Что касается депутатства. Я знал, что буду заниматься политикой, но никогда не планировал, что стану народным депутатом в 26 лет. Такие вещи не планируются. Это совпадение. Стечение обстоятельств, если хотите. К тому же, в 2005 году, когда я попал в список БЮТ, мое место – 75 – было на грани прохождения. И в то время мало кто верил, что мы наберем на выборах 22%.
– То есть Вы «попали в струю», «воспользовались моментом», и причина взлета – в благоприятном стечении обстоятельств?
– Вот что такое «попасть в струю»? Я приехал в Киев и поселился в общежитии. Вместе со мной учились ребята, которые по своим умственным характеристикам меня превосходили и перед талантом которых я просто снимаю шляпу. До обеда мы учились, потом возвращались в общежитие, делали что-то по хозяйству, и до двух-трех часов ночи опять нужно было учиться. Может, вы не понимаете, что такое общежитие, тогда я вам объясню…
– Отчего же, понимаю…
– Так вот, у нас была коридорная система. Просто катастрофа! Мне иногда казалось, что какие-то спортивные соревнования в коридорах проходят. Такой шум стоял, что слышно ничего не было. К тому же, мы жили втроем в одной комнате, и не все мои товарищи, как это сказать помягче, любили учиться.
Поэтому, когда я пошел на втором курсе работать, то был счастлив, что есть рабочее место и в общежитие я могу приходить только спать. Потом снял квартиру. Я это для того рассказываю, чтобы понятно стало, что одного таланта мало. Нужно быть еще достаточно сильным, чтобы реализовать свой талант, отдавая всего себя работе.
– Прогибаться часто приходилось?
– Что?
– Прогибаться. Делать то, что не в полной мере отвечает жизненным принципам, но без чего дальнейший карьерный рост не возможен.
– Приходилось быть политиком по жизни. Без этого никак нельзя. Я не могу сказать, что в жизни делал все так, как мне бы хотелось. Но я могу сказать, что всегда добивался результата, который себе планировал.
И сегодня, когда мы в парламенте общаемся с коллегами, поверьте мне, у нас не только программно-идеологические распри. Мы ведь все разные люди. И нужно иметь очень тонкий подход к каждому, чтобы никоим образом не разрушить сложившуюся политику человеческих отношений. Поэтому я стараюсь больше внимания уделять в первую очередь людям, а потом уже тем задачам, которые передо мною стоят.
– Кто сыграл большую роль в вашей политической карьере – Сергей Швец или Богдан Губский?
– Воля случая. Ни тот, ни другой. Хотя оба эти человека в свое время давали мне хорошие рекомендации на каком-то этапе, когда Александр Турчинов узнавал, что я за человек.
– А почему Александр Валентинович стал Вами интересоваться?
– Это было в тот период, когда я занимался определенными юридическими делами, которые касались БЮТ. Занимался я ими достаточно успешно.
– Какие это были дела?
– Отдельные судебные споры, отдельные консультации по тем правовым вопросам, которые на тот момент БЮТ интересовали. В том числе вопросы реформы органов местного самоуправления и земельные вопросы, в которых я довольно уверенно себя чувствовал. В парламенте занимаюсь разработкой законодательства по этим вопросам. После этого у нас было общение с Александром Турчиновым. И практически сразу же после этого мне поступило предложение войти в «Батьківщину» и заняться партийной работой. До этого момента партийные отношения для меня были вообще чуждыми. Я даже комсомольцем побыть не успел, хотя пионером был. На каком-то этапе я принял предложение, хотя это было довольно тяжело психологически.
– Почему?
– Потому что адвокатская работа позволяет тебе быть совершенно свободным человеком. А когда ты становишься членом такой команды, то становишься частью одного большого механизма. И в какой-то момент нужно принять тот факт, что волей-неволей ты должен выполнять распоряжения, приказы, перемещаться тем маршрутом, который тебе диктует членство в этой политической силе. Я знаю, что после этого разговора меня, как любого другого кандидата, проверяли. Более того, уже после выборов узнал, что достаточно позитивно обо мне отзывались несколько народных депутатов. В том числе и Сергей Швец и Богдан Губский.
– Страшно было с Александром Валентиновичем в первый раз встречаться?
– Да. Помимо всего прочего, он для меня был «человеком с экрана». Это я сейчас понимаю, что образ человека из телевизора создается в большой степени журналистами и очень тяжело его сопоставить с реальными человеческими качествами. А когда первый раз с «человеком из телевизора» встречаешься, очень тяжело.
Так что и первая встреча с Турчиновым, и первая встреча с Тимошенко были очень для меня волнительными. Я как сейчас помню, как сидел с открытым ртом и слушал, что эти люди говорят, какой невероятной энергии требует все то, что они делают! Дыхание прерывалось.
– Как выглядит нагоняй от Юлии Владимировны?
– Юлия Владимировна никогда не кричит на людей и никогда не выходит из себя. Но когда ты что-то делаешь неправильно или что-то недоделываешь, она всегда это может объяснить. Бывает, одного взгляда достаточно. И по ее мимике, по жестам, по состоянию многое можно понять.
– Какое дело вам принесло больше всего денег?
– Больше всего? Так и не вспомню сейчас. На каком-то этапе уже не считаешь те цифры, которые получаешь, потому что в итоге они все равно превращаются в твою работу. Наверное, когда я помог сэкономить людям несколько миллионов долларов. И это был один из первых моих существенных заработков, благодаря которому я мог дальше развиваться. Речь тогда шла о нескольких десятках тысяч долларов. Это было, по-моему, то ли на последнем курсе университета, то ли сразу же по окончании.
– Деньги на черный день откладываете?
– Не на черный день. Просто стараюсь быть трезво экономным. Это когда только начинаешь зарабатывать, хочется купить все. Я, когда переезжал со своей первой съемной квартиры на вторую, выбросил неимоверное количество вещей. Нужных и не нужных. Просто очень приятен сам факт того, что можешь позволить себе купить что-то новое.
Со временем научился более умело распоряжаться своими деньгами и в итоге создал накопления, позволяющие чувствовать себя сейчас финансово независимым. Вне зависимости от того, какая у меня зарплата.
– Валерий Писаренко улыбается со множества бигбордов по всему городу, участвует в теле- и радиопрограммах, активно комментирует политические события. Звездной болезнью не боитесь заболеть, начать некритично к себе относиться?
– Не волнуйтесь. У меня все нормально с чувством юмора и самоиронией. Я над собой могу смеяться и иронизировать больше, чем кто-либо другой. И шутим мы с друзьями иногда на грани фола. Ореол чудесности и замечательности себе искусственно не создаю. Просто считаю, что политик должен быть публичным. Ведь если человек прошел в парламент, то он не имеет права быть непубличным, и люди должны знать, что он там делает, зачем в ВР сидит.
Знаете, я был очень удивлен, что в парламенте есть люди, которые сидят по три, четыре созыва, а я их никогда даже не видел. Более того, когда для интереса решил посмотреть, чем же они там занимались, то и результатов их плодотворного труда в виде законопроектов тоже не обнаружил. Уверен, что если бы люди знали, что в ВР есть такие личности, то они бы задумались, избирать ли их туда еще раз.
Мне нравится быть открытым. Пусть все видят, какие законопроекты я подаю и чем занимаюсь. Все равно ведь рано или поздно мы придем к тому, что люди на выборах будут голосовать за конкретные личности. Это и сейчас происходит. Просто круг этих личностей сужен до лидеров партий или первой десятки.
И потом, не все ведь понимают необходимость общения через прессу с людьми. У нас сегодня есть люди, создающие прекрасные законопроекты, но никто об этом не знает. Я всегда с ними спорю по этому поводу. «Ваша позиция, если она не донесена до людей, не дает ничего», – говорю. Так что никакого памятника нерукотворного я себе не создаю. Но хочу, чтобы мой пример вдохновил и других политиков быть более открытыми.
Источник: ИнтерМедиа консалтинг
Версия для печати