Сектор газа
Андрухович давно сотрудничает с Молодым театромНаш Молодой театр любит шагать в ногу со временем. Можно сказать, это его кредо. Молодой поразительно адекватен действительности и, похоже, сделал злобу дня своей главной фишкой. Еще не все успели переварить недавнюю историю Марии Стюарт «В моем конце — мое начало» с портретами Ющенко, Тимошенко и Януковича, как подоспела «Московиада» с трубопроводом «Уренгой–Помары–Ужгород». Серьезные проблемы с газом в стране не прошли незамеченными коллективом театра и его художественным руководителем, постановщиком спектакля Станиславом Моисеевым. Еще чуть–чуть, и в Молодой можно будет ходить как на политинформацию. Тем более что Моисеев — крупный мастер плакатной символики и агитпропа.
Как ни странно, Андрухович давно сотрудничает с Молодым театром. В репертуаре пару лет висит его «Гамлет», и на постановку «Московиады» он тоже дал добро, хотя инсценировкой заниматься не стал, сославшись на занятость и на несценичность своего произведения.
Ну, несценичность это мягко сказано. Андрухович абсолютно не годится для сцены. Самое главное, что есть в его текстах — сочная, удивительная, уникальная лексика — теряется даже при вдохновенной квалифицированной декламации. Он из тех авторов, которых нужно читать про себя и только про себя. Единственное, что можно делать с ним в театре, это использовать в качестве сырья для каких–нибудь умопомрачительных экспериментов. Есть саблезубые монстры, умеющие оттолкнуться от автора, как прыгун от трамплина, и навертеть свои сальто и кульбиты. Но их, умеющих использовать сырье подобного качества, не то что в Украине, даже в мире немного.
Тем не менее Андрухович не возражал, и в Молодом оторвались. Пригласили Остапа Ступку, внешне чем–то неуловимо похожего на писателя, известный киевский художник Александр Дочевский изготовил мощный трубопровод «Уренгой–Помары–Ужгород», загромоздивший всю сцену, задействовали главную звезду театра Алексея Вертинского, обрядив его в шаровары, и пошла гулять деревня…
Деревня гуляла три акта, но уже на середине первого стало ясно, что сектор газа — единственное, ради чего все и затевалось. Правда, я честно досидела до конца, надеясь обнаружить в постановке Моисеева какие–то другие, может, более сложные и завуалированные месседжи человечеству. В принципе, они были. В виде слоганов. «Вставай, Україно, вставай, рідна ненько. Вставай, бо москаль вже годину не спить!»
Вообще спектакль получился на удивление резвым и задорным, как пионерская линейка. А ведь в стране проблемы с газом, родина по–прежнему занята мучительными поисками собственной значимости, на сцене периодически звучит густой, неискореженный текст Андруховича, а они то картавят по–еврейски, то грассируют по–ленински, то мычат по–сталински, то размахивают простыней с красной кляксой: «До речі, як ти знаходиш незайманих дівчат у цьому бардаку?» До речі, «незайманих» в этом бардаке не осталось. Отымели всех. И выдающегося украинского писателя, и благодарного киевского зрителя, и неблагодарную российскую трубу.
Пытаясь расслабиться и получить удовольствие, я развлекала себя размышлениями о романе Андруховича. «Московиада» вышла в 1992–м. Широкая литературная общественность до сих пор так и не решила — националистическая это книжка или нет. Зачем–то перевели на русский. Времени с момента публикации прошло прилично, проблемы те же... «Москва найбільше у світі українське місто. Достатньо пройтися вночі Київським вокзалом і подивитися на цих сплячих товстих людей у поганому одязі: херсонських, житомирських, вінницьких, кіровоградських, зачепилівських, зателепанських, замудонських, леніноблядських, дзержинохуйських, та що там! — і львівських теж. Мені тяжко уявити собі естонців, які принижено сплять по московських вокзалах...» Отто фон Ф., ощущающий себя «комашкою гімнячою», пытается отыскать свою «до болю справжню країну» на карте бывшей большой Родины. Большая Родина развалилась, малая потерялась, Отто увлечен мучительными духовными поисками и самоидентификацией, которые в прямом и переносном смысле загоняют его под землю.
В принципе, Остап Ступка тоже мечется. Он то поднимается куда–то по трубе, то прыгает вниз, то обнимается с девушкой Галей, то сидит в ванне и сражается с душевым шлангом, то в бочке из прутьев и беседует с особистом Сашком... А еще ведь есть персонаж Алексея Вертинского — Блазень, весь спектакль ходящий ходуном, непрестанно гундосящий что–то про «кучері–кучері», и глядя на которого, вспоминаешь о тропической лихорадке. То есть динамики хватает. Собственно, статична только главная героиня — труба.
Юрия Андруховича однажды спросили: «Вы иногда чувствуете себя беззащитным перед интерпретаторами?» — «Я чувствую себя беззащитным настолько, — ответил он, — что просто решаю не вмешиваться в ситуацию. Важно ведь не то, как меня комментируют, а то, что есть на самом деле». На самом деле есть единственный украинский европейский писатель, книги которого переведены на множество языков, и купить их в Киеве труднее, чем в Мюнхене. Родился в Ивано–Франковске, живет в Германии. Часто наведывается в Киев по разным культурным поводам и вовсе не чувствует себя оторванным от родины. К проблемам с газом в Молодом театре никакого отношения не имеет.
Юлия Пятецкая
Фото: Павел Багмут
Киевский академический Молодой театр:
Адрес: ул. Прорезная, 17; Телефон: 224–62–51
Оставить комментарий