|
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: Господин Президент, я обещал коллегам замолчать, но у меня сегодня есть еще один вопрос к Вам, очень короткий. Я понимаю, что будущий президент будет избран россиянами. Но, возможно, Вы могли бы нам сказать что-то больше о том, что будет делать Владимир Путин после этого?
В.ПУТИН: Точно буду работать. Где, в каком качестве, я пока не могу сказать. У меня есть определенные мысли на этот счет, но говорить об этом пока рановато. Даже по действующему российскому законодательству я далеко еще не достиг пенсионного возраста, сидеть просто дома, как у нас говорят, "бить баклуши", было бы просто нелепо.
Но чем я буду заниматься, я повторяю, мне пока не хотелось бы говорить. Просто несерьезно, если по-честному, если я сейчас буду будоражить общественное мнение в России. Посмотрим, многое будет зависеть от того, как будет складываться политический процесс в России в конце текущего, в начале следующего года. Разные есть варианты.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: А второй вопрос касается российской внешней политики. Дело в том, что мне кажется иногда, что российская внешняя политика не предлагает каких-то реальных альтернатив для, например, американской или европейской внешней политики.
Приведу Вам два примера. Иран. Конечно, Россия не хочет, чтобы Иран стал ядерной державой, ведь Иран находится так близко к границам России. Однако какая существует альтернатива политике санкций и политике Запада, той политике, которая проводилась Западом при участии России в рамках ООН, в частности? Видите ли Вы какие-то варианты, которые могла бы выдвинуть Россия?
И второй пример, это Косово. Я знаю вашу позицию в отношении Косово, в отношении прямых переговоров между сербами и косоварами. Однако мой вопрос: не считаете ли Вы, что наличие такой позиции против плана М.Ахтисаари в ООН фактически стимулирует, подталкивает Косово к одностороннему объявлению независимости?
В.ПУТИН: По поводу того, что могла бы предложить Россия для решения каких-то сложных или, на первый взгляд, неразрешимых проблем. Мы с Вашим коллегой, господином Ота только что обсуждали проблемы Северной Кореи. И все мы знаем, что эту проблему, несмотря на ее остроту, решить удалось, когда стороны решили не драматизировать проблему и не загонять ее в тупик, а решили искать выход из нее и пошли на компромисс. Оказывается, можно это делать без войны и без угроз. Вот мы выступаем за такую форму решения проблемы.
Теперь Косово. Вы сказали о том, что мы за диалог между албанским населением Косово и сербами. Но это не все, это не вся наша позиция. Я позволю себе все-таки дать на эту тему более развернутый ответ.
Первое. Наша позиция основана на принципах международного права, где одним из главных является принцип территориальной целостности государства.
Второе. Наша позиция основана на решениях Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Резолюцию 1244, хочу это подчеркнуть, за которую проголосовали все единогласно, – эту Резолюцию никто не отменял. И в ней, в самой Резолюции, и в приложениях к ней черным по белому написано: Косово - неотъемлемая часть Сербии.
Далее. Если мы хотим принцип самоопределения народов, принцип самоопределения наций, а это как раз был советский подход во времена борьбы с колониализмом, поставить выше принципа территориальной целостности, то в этом случае такое решение и такой подход должны носить универсальный характер и должны быть распространены на другие регионы мира, во всяком случае, на другие регионы Европы. Заявление наших партнеров о том, что косовский случай носит уникальный характер, нас не убеждает. Нет никаких аргументов, которые говорят о том, что косовский случай чем-то отличается от ситуации, сложившейся в Южной Осетии, в Абхазии или в Приднестровье. В одном случае развалилась югославская коммунистическая империя, в другом случае развалилась советская коммунистическая империя. В одном случае был этнический конфликт и во всех других случаях был этнический конфликт. И там, и там была война. И там, и там были жертвы. И там, и там были свои преступники и жертвы этих преступлений. Южная Осетия, Абхазия и Приднестровье 15 лет уже как чувствуют себя независимыми государствами. Там избраны парламенты, президенты, приняты конституции. Никакого различия нет.
Поэтому для нас непонятно, почему мы должны поддерживать один принцип в одном месте Европы, а другими принципами руководствоваться в других частях Европы, отказывая малым народам, скажем, Кавказа в их праве на самоопределение.
Следующая позиция заключается в том, что я не исключаю, что постепенная работа с сербской стороной может привести к какой-то трансформации их взглядов на Косово. Я не хочу отвечать за сербскую сторону, но настойчивая, тактичная работа может привести к каким-то компромиссам.
Я не понимаю, зачем нужно сегодня ломать целый европейский народ "через колено", унижать его и ставить на колени с тем, чтобы потом целая страна видела врагов в тех, кто это сделал. Такие вопросы нужно решать только на основе согласия и, повторяю, компромисса. Я думаю, что такие возможности не исчерпаны.
Мы слышим только один ответ: надо спешить. Куда спешить? Что такого происходит, что мы должны дергаться, я прошу прощения, "как блоха в аркане"?
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: А по поводу Ирана Вы не могли бы что-то сказать?
В.ПУТИН: Я уже сказал, что мы в Северной Корее нашли решение без применения силы и без всяких особых угроз. Почему в Иране-то мы не можем найти? Надо искать, надо набраться терпения.
Да, сложно. Только что господин Солана в Мадриде, по-моему, встречался с представителем иранской стороны. Диалог продолжается. Мы за то, чтобы он был продолжен и дальше. Но, как вы видите, мы солидарно работаем со всеми членами Совета Безопасности и ищем такие пути, которые были бы приемлемы для всех членов Совета Безопасности. И мы видим себя в высшей степени ответственными за это.
«ТАЙМС»: Позвольте мне по этому поводу спросить Вас. Согласны ли Вы с Президентом Бушем по поводу того, что неприемлемо, чтобы и у Ирана было ядерное оружие?
В.ПУТИН: Полностью согласен.
«ФИГАРО»: Я хотел бы отреагировать на то, что было сказано по поводу Косово. Я не усматриваю возможность компромисса. Дайте мне представление о том, какой компромисс здесь возможен. Либо страна независима, либо она не независима. Я не понимаю, какой компромисс здесь возможен? Где Вы здесь усматриваете возможность компромисса?
В.ПУТИН: Если бы я знал, я давно бы это предложил. Искать надо. Это тяжелая и сложная работа. Не знаю. Пока не знаю. Но был же найден компромисс между Черногорией и Сербией на какой-то исторический период. Правда? И все согласились с этим. Как пример я просто Вам говорю. Но Вам не приходит в голову, что принятие на вооружение принципа самоопределения наций подтолкнет негативные процессы не только на постсоветском пространстве, с чем мы здесь в России столкнемся? Нам будет трудно объяснить малым народам Северного Кавказа, почему в одной части Европы какому-то народу такое право предоставлено, а им здесь на Кавказе, почему-то нет. Причем часть, скажем, осетинского народа проживает в России, а часть проживает на территории Грузии и считает себя независимым государством. Как нам объяснить осетинам, почему они люди второго сорта в Европе? Почему албанцам разрешено вести себя таким образом, а осетинам, скажем, нет? Невозможно это объяснить.
Кроме этого, такое решение, давайте прямо скажем, подтолкнет сепаратистские движения в самой Европе. В Шотландии, насколько мне известно, через три года планируется поставить на референдуме вопрос о независимости. В Каталонии мы слышим уже такие движения. В Стране басков уже давно развивается этот процесс. Если "поковыряемся" на Балканах, увидим, что Республика Сербская захочет присоединиться к Сербии. В Южной Европе и другие проблемы есть. Я просто не хочу даже называть эти проблемы, чтобы не провоцировать соответствующие движения. Если вы поговорите с экспертами, вы найдете там массу проблем подобного рода. Зачем это провоцировать? Я считаю, что это крайне вредно и очень опасно. И если кому-то хочется идти на поводу у людей, которым почему-то не терпится, времени не хватает непонятно на что, ну, пожалуйста. Мы с этим согласиться не можем.
«ФИГАРО»: У меня есть еще один вопрос, касающийся экономики, о том, что Россия хотела бы участвовать в европейских компаниях, в частности EАDC - Европейской аэрокосмической компании. Какие цели преследует Россия на этом направлении? И как Вы ответите тем людям в Западной Европе, которые несколько побаиваются того, что преследует Россия, участвуя в акционерном капитале европейских компаний?
В.ПУТИН: Чего здесь бояться, если российские компании приходят с инвестициями, которые крайне нужны экономике тех или других европейских стран? Это нужно только приветствовать, порадоваться и сказать спасибо. Компании-то наши приходят на рыночных условиях, они же не приходят чего-то отнимать, они инвестируют, поддерживают рабочие места, способствуют развитию экономики. Вы сказали про EАDC. Мы знаем, что EАDC испытывает определенные проблемы, а если бы мы договорились, допустим, о том, что приходит российский инвестор, может быть, удалось бы сохранить рабочие места в "Эйрбасе". Может быть, не нужно было бы увольнять сотни людей. Это я для примера говорю. Чего здесь бояться? Я не вижу здесь никаких опасностей, это сложение потенциалов и возможностей, тем более что, скажем, в авиации нам есть что предложить. У нас есть проблемы в авиационной отрасли, мы сейчас создаем достаточно большой холдинг, но есть и что предложить, у нас есть интересные разработки. Допустим, самолет по пожаротушению Бе-200 - аналогов в мире просто не существует. Не существует такого самолета, а мы знаем, как горели леса в южной Европе в предыдущие годы. Ну почему его не использовать?
Я понимаю, что какой-то сегмент рынка будет занят российскими производителями, но в целом европейская отрасль точно выиграет. Я даже не сомневаюсь.
И давайте прямо скажем, идет достаточно жесткая конкуренция. Монополизация, во-первых, мирового рынка, жесткая конкуренция между двумя, тремя игроками. Это американские производители, европейские производители. Но, если европейцы не хотят, чтобы мы с ними работали, мы будем искать других партнеров. И в каком-то сегменте самолетостроения мы все равно будем работать с кем-то вместе. У нас бюро "Боинга" в Москве в огромной объеме исполнило работы по созданию последней машины "Боинга". Нам есть, над чем вместе работать. И эта работа, повторяю, может быть, продуктивной и повысить конкурентоспособность.
Что касается других инвестиций, скажем, в той же энергетике. Если "Газпром" либо другая наша энергетическая компания придет в распределительные сети, так она будет кровно заинтересована, чтобы эти сети были наполнены газом. Что здесь плохого? Одни только плюсы для всех.
Мы с немецкими партнерами договорились строить Северо-Европейский газопровод. Почему-то считается, что в обход каких-то стран. Да не в обход никаких стран, это просто дополнительные пути доставки энергоресурсов в Европу. Мы ничего же не закрываем и ничего не сокращаем. Мы строим дополнительный путь. При этом 49 на 51 разделили с немцами участие в этом трубопроводе. Они пустили нас на территории Германии в свои сети, а мы их пустили в добычу к себе. И таким образом создали уверенность у немецких потребителей, которые сидят в добыче, в объемах, в качестве производимых работ и так далее на перспективу. Это повышает энергетическую безопасность в Европе, уверенность у участников рынка в том, что это будет функционировать как машина, как часы.
В высокотехнологичных областях - да, мы заинтересованы в сотрудничестве. Мы считаем, что по этим КОКОМовским спискам, которые раньше имели место быть, потом формально были уничтожены, но многие ограничения до сих пор действуют, что это - ограничения для развития мировой экономики, причем вредные ограничения, не имеющие ничего общего с современным состоянием международных отношений. Это рудимент прошлого и надо снимать эти ограничения. Если наши предприниматели, скажем, купили одну из крупнейших строительных компаний Австрии, 25 или 30 процентов - так они сейчас приводят эту компанию на наш строительный рынок. Только в одном месте в России у них на 14 лет возможна совместная работа на 25 млрд.долларов. Ну чего же плохого-то для этой компании? Она обеспечит себя работой на 14 лет вперед: будут строить микрорайон в Свердловске.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: Это можно сказать и об "Аэрофлоте".
В.ПУТИН: Если "Аэрофлот" как коммерческая компания договорится о сотрудничестве с "Ал Италией", и "Ал Италия" посчитает, что это целесообразно и выгодно, мы будем приветствовать это. Мы сейчас намерены помочь "Аэрофлоту" улучшить свои позиции и в России, но компания будет действовать как равноправный участник рынка. Рыночных преференций мы ей здесь создавать не будем. Если итальянские партнеры посчитают, что целесообразно для них объединить усилия по рынкам, по перевозкам, по грузовым перевозкам, по распространению билетов и по другим услугам, ну что ж, мы будем это только приветствовать.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: А Вы не чувствуете, что идет дискриминация против российских компаний на Западе, что их не принимают и по политическим причинам?
В.ПУТИН: Коллега сказал, какой-то страх, наверное, есть, но я не понимаю, на чем он на самом деле основан. Просто не привыкли еще к этому. Все привыкли, что Россия принимает гуманитарную помощь, и вдруг она инвестирует миллиарды или готова инвестировать. И я думаю, что общественное мнение еще как бы не может это осознать. Но это реалии сегодняшнего дня, этот процесс будет нарастать.
И такой угрозы, допустим, как ширпотреб, который идет из некоторых стран Азии, сотрудничество с Россией не создает. Даже в перспективе не маячит такой угрозы.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: По-моему, больше боятся политического влияния или каких-то там экономических рычагов.
В.ПУТИН: Вы знаете, это смешно. Это просто происходит от непонимания реалий сегодняшнего мира, когда я был в Болгарии, мне Президент Пырванов говорит: "У нас ваша компания "Лукойл" инвестирует 300 миллионов. Они сеть автозаправочных станций покупают". Я это узнал только от него. Я не знаю, что там делает "Лукойл". В "Лукойле" на 10 процентов уже присутствует "КОНОКО-Филипс". Это в принципе уже компания с международным участием. Тот же "Газпром", которого почему-то так все боятся, на 10 процентов принадлежит германскому "Рургазу". И представитель "Рургаза" сидит в совете директоров. Многие наши другие компании - тоже с иностранным участием.
Здесь кто-то из коллег говорил или Вы даже о том, что мол "госкапитализм развиваете". Это не так. Да, некоторые вещи мы концентрируем, мобилизуем. Скажем, в области судостроения, в авиастроении, мы приняли решение создать госкорпорацию. Но вы посмотрите, что делалось в других странах. Какие решения, скажем, по судостроительной отрасли принимала Южная Корея в середине 60-х годов. Почитайте эти решения южнокорейской стороны, какие они преференции себе выписали на законодательном уровне для развития судостроительной отрасли, и все станет ясно. В общем, некоторые вещи уже апробированы в мире. Или авиастроение. К сожалению, без поддержки государства сегодня авиастроению в России, гражданскому авиастроению, придется очень туго.
Более того, мы же не увеличиваем объем собственности государства, создавая эти компании. Я хочу обратить на это ваше внимание. Мы просто собираем под одну юридическую крышу имеющиеся сегодня у государства активы для того, чтобы эффективнее ими распорядиться. Мы же ничего не забрали. Мы только собрали активы государства в рамках судостроительной компании, вот сейчас собираем и в рамках авиасторительной. Мы санируем эту отрасль, мы избавляемся от неперспективных направлений ее развития, и мы не исключаем совсем, что в будущем, когда она эффективно заработает, определенные пакеты, которые сегодня принадлежат государству, могут быть реализованы на рынке. Генеральный-то путь развития такой.
А что касается энергетической отрасли, то в отличие от стран ОПЕК, у нас, скажем, нефтяная энергетика полностью приватизирована. В ней есть только две компании с государственным участием. "Газпром", и то там 49 процентов на рынке, из них, по нашим подсчетам, свыше 20 уже у иностранных собственников. Формально 10 процентов у "Рургаза", и еще свыше 10, по оценкам экспертов, - на рынке у иностранцев. "Роснефть" вышла на IPO, как вы знаете, часть пакета продала.
А все остальные - вообще частные компании, и многие из них с иностранным участием. "Би-Пи", о которой спрашивала Ваша коллега из "Таймс", прирастает запасами в основном за счет России, и российское правительство идет на это - каждый год увеличивает запасы "Би-Пи", а это повышает их капитализацию между прочим, даже если они не разрабатывают эти месторождения. В этом смысле Россия уже давно стала частью мировой экономики. И просто глупо одну из частей как-то дискриминировать и куда-то бояться ее не допускать. Она уже стала, по определению. Я думаю, что пройдет какое-то время, и при правильной аранжировке, при объективной подаче материала, никаких проблем не должно возникнуть. А на корпоративном уровне, конечно, могут возникать опасения, конкуренция и так далее. И вот те, кто боится честной и открытой конкуренции, - они и провоцируют такие настроения в западном обществе.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: По поводу "Би-Пи". Когда создавалась компания "ТНК-Би-Пи", российским акционерам задавали тогда вопрос по поводу того, как там будет распределяться контроль, когда компания 50 на 50. И как раз сейчас Россия в крупных компаниях себе оставляет 51 процент, получается, контроль остается за государством.
Как Вы считаете, "ТНК-Би-Пи", учитывая, что она, по-моему, сейчас третья компания в России по добыче, может продолжать существовать как 50 на 50 или, с точки зрения стратегических интересов России, лучше, чтобы контроль ...?
В.ПУТИН: Это некорректный вопрос. Он ко мне не имеет никакого отношения. Я - не акционер ни в "Би-Пи", ни в "ТНК". Это вопрос к акционерам. Я ни в личном качестве, ни как государственный чиновник не могу отвечать за действия акционеров ни "Би-Пи", ни "ТНК". Я им с самого начала говорил, когда они только приняли решение 50 на 50 определить, я им сказал: "Знаете что, я еще по работе в Петербурге помню, что это не всегда эффективно". "Мы договоримся", - сказали они. Я ответил: "Это ваше дело". До сих пор они как-то договариваются, не знаю, по-моему, проблем у них нет.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: То есть со стороны государства нет такой реакции, что 51 процент в принципе в таких компаниях было бы лучше.
В.ПУТИН: Хоть 100 пускай иностранцы покупают.
«КОММЕРСАНТ»: Владимир Владимирович, Вы сказали, что сегодня - день памяти Бориса Ельцина. Всем известна его фраза, которую он Вам сказал: "Берегите Россию". На тот момент она была очень актуальна, может быть, даже не беречь Россию надо было, может быть, ее надо было спасать. Теперь, наверное, Вам, уходя, придется сказать какую-то фразу тому человеку, который придет после Вас. Вы думали о том, что Вы ему скажете, уходя?
В.ПУТИН: Нет, не думал.
«КОММЕРСАНТ»: А не пора задуматься?
В.ПУТИН: Нет, еще рановато. Не спешите. Я еще даже кисель не доел, а Вы уже... (С м е х.)
«КОММЕРСАНТ»: Тогда еще один вопрос. Сейчас есть много людей, которые говорят: "я - человек Путина". Они работают с Вами довольно много времени, много лет.
В.ПУТИН: Назовите фамилии, кто это?
«КОММЕРСАНТ»: Например, Алексей Алексеевич Громов.
А.ГРОМОВ: Спасибо, но я так никогда не говорил.
«КОММЕРСАНТ»: Например, Владислав Юрьевич Сурков или Игорь Иванович Сечин. Ну, можно перечислить всех помощников, заместителей Руководителя Вашей Администрации. Скажите, пожалуйста, Вы думали о том, что будет со всеми этими людьми после 2008 года? Они уйдут с Вами или останутся? Это проблема для большого количества людей.
В.ПУТИН: Нет, я не считаю, что это проблема для человека порядочного и честного. Если он честно служил государству, никакой проблемы нет. Это только проблема трудоустройства. Это, конечно, важно для любого человека. Но для честного и порядочного гражданина своей страны, который честно трудился на ее благо, никакой политической проблемы не существует и быть не может.
«ТАЙМС»: Задам Вам личный вопрос о жене и семье. Много внимания уделяется супругам премьер-министров, президентов. Ваша супруга - нравилось ли ей быть супругой президента или же она с нетерпением ждет, когда Вы закончите деятельность на этом посту?
В.ПУТИН: С нетерпением. В общем, это, конечно, накладывает определенную нагрузку на семью. И если для меня в известной степени компенсацией служит сам факт моей деятельности, то у членов семьи нет такой компенсации и им непросто, а ограничений много. Она никогда и не ожидала того, что я буду президентом, и без всякого сожаления смотрит на то, что срок полномочий истекает. Дети у меня учатся, с ними все в порядке, слава Богу. В общем, здесь никаких проблем нет и, надеюсь, не возникнет.
Жена у меня занимается своим любимым делом, она филолог по образованию. Поэтому нашла себя в этом. Так что здесь все нормально.
«ШПИГЕЛЬ»: Когда Герхард Шрёдер стал...
В.ПУТИН: Вы так любите Шрёдера?
«ШПИГЕЛЬ»: Ну, Вы тоже вроде ему импонируете. Он сказал, что для конституции Германии было бы хорошо, чтобы канцлер мог быть канцлером только два раза подряд. Потом он посмотрел по-другому. Вы согласны со Шрёдером в том, что президенту или руководителю государства хорошо находиться у власти в течение двух раз подряд?
В.ПУТИН: Вы знаете, в разные этапы своего развития у разных стран это решается по-разному, мы это знаем хорошо. В Соединенных Штатах не было раньше ограничений по срокам. Но во Франции сейчас вообще нет ограничений по срокам. Там президент может избираться столько раз, сколько хочет и сколько может, пока народ его избирает. Но все-таки какие-то ограничения, на мой взгляд, необходимы.
В парламентских республиках, мы с Вами знаем, не конкретное лицо у власти, а партия выигрывает и приходит к власти. А внутри партии уже члены партии находят лидера, который может возглавить правительство. В президентских республиках другая система.
Я думаю, что ограничение по срокам все-таки правильно. Четыре года для России, может быть - калька с американской практики, она не очень была востребована тогда, когда принималась новая Конституция. У нас Сергей Миронов, председатель верхней палаты, говорил как-то, что для России было бы, может быть, правильно пять или даже семь лет. Я сейчас не говорю о сроках, может быть, пять, может быть, семь, но четыре года, конечно, достаточно маленький срок.
Я-то ведь был Председателем Правительства и уже был в курсе происходящих в стране событий, был вовлечен в принятие решений. А так, если человеку прийти, если предположить, что губернатор какой-то избран, допустим, ему на федеральном уровне года два нужно только входить в курс общефедеральных и международных проблем. И все, уже нужно начинать новую избирательную кампанию. Мне кажется, что это, во всяком случае для сегодняшней России, пять, шесть или семь лет - это вполне приемлемо, но количество сроков все-таки должно быть ограничено.
«ГЛОБ ЭНД МЭЙЛ»: Полагаете ли Вы, что сейчас Россия находится в переходном периоде с точки зрения национализации некоторых областей экономики, что это является лишь временной мерой на пути развития страны? С экономической и с политической точки зрения можно ли этот период назвать переходным? И какова конечная цель, которую должна на пятилетнюю перспективу преследовать Россия? Думаете ли Вы, что текущая ситуация с политической точки зрения, хотя, конечно, Вы можете сказать, что такие условия существуют и в других странах, что ситуация, которая сложилась сейчас в России, не является идеальной, лучшей для политических свобод, для средств массовой информации? Можно ли назвать этот период, который переживает Россия сейчас, переходным периодом в направлении какого-то другого периода, какой-то другой формации, когда Россия станет настоящей либерально-демократической страной с полностью частной экономикой, как какие-нибудь европейские государства?
В.ПУТИН: Даже в жизненно важных секторах экономики, таких, как энергетика, у нас присутствие частного капитала гораздо выше, чем в некоторых других странах, рыночный характер которых не подвергается сомнению. Допустим, Мексика, она же все-таки страна с рыночной экономикой, но там вся нефть полностью монополизирована государством. У нас такого нет, у нас вся нефть практически в частных руках и с большим присутствием иностранного капитала. Если мы говорим о создании крупных государственных корпораций с большим государственным участием, я уже говорил Вашему коллеге из "Уолл-Стрит Джорнал", то в случае с созданием судостроительной или авиационной корпорации речь не идет о возвращении в государственную собственность каких-то приватизированных предприятий. Речь идет о сборе под одну крышу, под крышу одной корпорации разбросанных государственных активов. При известном малоприятном и скандальном случае с компанией "ЮКОС", – она распродается в связи с долгами, в том числе и перед иностранными акционерами. Часть этой собственности попадает в компанию с государственным участием, а часть нет.
Мы не намерены продолжать что-то делать в рамках того, чтобы концентрировать в руках государства тот объем собственности, который превышает сегодняшнее состояние. Боле того, как я уже сказал, в случае с авиационной отраслью либо судостроительной отраслью после того, как мы ее санируем, приведем в соответствующее жизнеспособное, эффективное и конкурентоспособное состояние, мы не исключаем и продажу соответствующих пакетов, выход на IPO, но это уже будут, как мне представляется и чего бы мне хотелось, жизнеспособные, конкурентоспособные крупные предприятия европейского уровня и значения. Мы не хотим потерять эти отрасли. Мы хотим их развивать и развивать в том числе с помощью частного капитала.
Как вы знаете, мы создали целую систему фондов, создали фонд венчурного капитала, создали фонд развития. И там, кстати говоря, мы выделяем значительные ресурсы для совместной работы с частным бизнесом в рамках частно-государственного партнерства. Мы уже подготовили к реализации целый ряд проектов крупномасштабного характера. Прежде всего это касается проектов в области инфраструктуры. Мы впервые начинаем не только задумываться, но и приступаем практически к реализации крупных инфраструктурных проектов. Это аэропорты, дороги, мосты с учетом частного капитала. И в области высоких технологий будем делать то же самое.
Поэтому движение у нас, конечно же, будет идти в сторону развития рынка, либеральных рыночных ценностей.
Но при этом мы хотим сохранить отрасли как таковые. Мы знаем примеры в некоторых европейских странах, когда конкуренты, допустим, скупали за одну марку предприятие и даже достаточно жизнеспособное предприятие, потом уничтожали, закрывали, потому что лишние конкуренты были не нужны. Но это можно было сделать, может быть, в рамках одного государства, потому что было, на что опереться. Если мы потеряем некоторые отрасли, нам не на что будет опереться.
И мы все это должны учитывать, но, повторяю, развиваться будем, конечно, в направлении либеральной экономики.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: Господин Президент, у меня слегка провокационный вопрос.
Любой человек, который знает Россию, знает, что Президент Путин популярен и в отношении него существует сильный консенсус. И любой, кто смотрит российское телевидение, видит, что нет никакой критики в отношении Президента Путина и вообще в отношении власти России. Не является ли это противоречием в том смысле, что большая свобода выражения, в том числе критика, особенно на телевидении, могла бы помочь российскому обществу и в то же время никак не навредила бы Вам, поскольку Вы популярны, по-настоящему популярны?
В.ПУТИН: Во-первых, я думаю, что вряд ли Вы имеете информацию обо всем, что говорится в российских электронных средствах массовой информации. У нас активно развивается кабельная сеть. У нас, по-моему, за последние годы создано 19 тысяч электронных средств массовой информации, включая телерадиопрограммы, 17-19 тысяч, 40 тысяч новых печатных изданий. Я уже говорил, даже при полном желании проконтролировать все это практически невозможно. И люди говорят там то, что думают, что хотят сказать.
Я уже говорил о том, что мы сделали за последние годы. Вы, наверное, обратили внимание на крупномасштабные социальные проекты, которые мы сейчас реализуем. Это касается, кстати говоря, программы борьбы с бедностью. Это касается демографии. Это касается здравоохранения. Это касается жилищной политики. Это касается сельского хозяйства как одного из наиболее уязвимых секторов российской экономики. Поэтому то положительное, о чем Вы говорите, а именно об ответной реакции со стороны населения на действия президента, видимо, вызвано усилиями властей, направленными на решение конкретных проблем. Ясно, что мы ошибки допускаем, ясно, что, может быть, что-то можно было бы сделать эффективнее, ясно, что у нас еще очень большой груз проблем, которые мы решить не можем, скажем, борьба с коррупцией. Это тоже боль, которая, конечно, тревожит всех. Кстати говоря, и в этом плане мы здесь не одиноки, я не буду сейчас все подряд вспоминать, но у нас на слуху многие вещи. Скажем, арест чуть ли не всех мэров городов на юге Испании или что-то в этом роде. Но это наши проблемы, сейчас ни на кого не хочу пальцем показывать или кивать головой в чью-то сторону. У нас были просчеты, скажем, с монетизацией льгот. И уверяю вас, посмотрите период того времени и сразу увидите, была критика в адрес властей или нет. По-моему, там дня не проходило, ни одной передачи не было без критики. И если промах есть, то сразу есть и критика. А если проблемы решаются, то, значит, ее меньше, но она и сегодня звучит. Наверное, могло бы быть и больше. Сейчас будут активно развиваться цифровые технологии, цифровое телевидение, и вообще будет такое количество различных способов и каналов доведения информации до населения, что исключает возможность какого-то контролирования.
Так что это в значительной степени миф. Но есть три канала, которые считают государственными. На самом деле тоже не совсем так. У нас формально только один государственный канал - "Россия". Есть участие государства на Первом канале. "НТВ" - это корпоративный канал, газпромовский. "Газпром", как известно, как я уже говорил, это акционерное общество с большим количеством иностранных собственников.
А вот во Франции, не знаю как сейчас, каким телевизионным каналом там "Бьюик" владеет? А между прочим в "Бьюике" контрольный пакет со стороны государства. Ну и что? Никакой уникальности у России здесь нет.
«НИККЕЙ»: Позвольте задать Вам такой забавный вопрос. Мне кажется, он актуален в плане рыночной экономики, о которой Вы говорили, а Вы говорили о ее важности. Вас, может быть, несколько это удивит. Заголовки большинства газет Японии вчера на передовой странице говорили о России, об экспорте из России крабов. Говорят, что Россия намерена прекратить экспорт крабов. И японцы озадачены. Они суши не могут делать без крабов, им просто необходимы российские крабы для суши. И планируете ли вы действительно прекратить экспорт крабов из России? Первый вопрос.
И второй вопрос, он очень волнует господина Абэ, который намерен побывать в России. Намерены ли Вы пригласить господина Абэ к себе?
В.ПУТИН: Да, мы с удовольствием пригласим господина Абэ в Россию. Вообще мы будем рады его видеть. Чем чаще к нам будут приезжать японские государственные деятели и бизнесмены, тем лучше. Вы знаете, что ведущие японские компании в области автомобилестроения приняли решение инвестировать в Россию. "Тойота" начала строить завод, и работа идет очень быстро. Начала строить завод компания "Ниссан", и работа действительно продвигается эффективно. Некоторые другие компании много инвестируют в последнее время, мы этому очень рады.
Кстати говоря, вообще объем инвестиций растет. В прошлом году он был, по-моему, 13 процентов. За первые 4 месяца этого года уже свыше 20. Объем в абсолютных цифрах был 26 миллиардов в прошлом году, в этом году он будет явно за 30 млрд.долларов.
Теперь что касается краба. Мы не будем прекращать, конечно, экспорт, но мы бы хотели прекратить контрабанду, и мы в этом смысле очень рассчитываем на помощь наших японских коллег. С глубоким прискорбием сообщаю вам, что пока мы этой помощи не чувствуем, потому что объем краба и другой морепродукции, которая выгружается в японских портах, значительно превышает объем, который проходит по нашим таможенным документам. Здесь, конечно, большая доля вины самой российской стороны, мы сами должны навести порядок у себя и сделать так, чтобы все уходило с нашей таможенной территории, а не перегружалось с борта на борт где-то за таможенной зоной Российской Федерации, за экономической зоной Российской Федерации. Но без честного партнерского сотрудничества здесь нам не обойтись. И мы очень рассчитываем, и я тоже очень рассчитываю на то, что в ходе консультаций с Премьер-министром Японии мы и эту проблему затронем, и найдем приемлемые решения. Потому что если мы с вами этого не сделаем, то будет примерно то же, что произошло с теми районами Мирового океана, где японцы традиционно вели добычу биологических ресурсов и потом знаете, что получилось, - теперь в этих районах вообще ничего нет. Некоторые районы традиционной добычи уже просто не подлежат восстановлению. Мы с вами должны учитывать негативный опыт прошлого и не допустить его повторения в настоящем и в будущем. Здесь сотрудничество очень востребовано.
А суши я тоже люблю. Но тунец мне больше нравится.
«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ»: В продолжение вопроса коллеги, учитывая уровень поддержки властей в стране среди населения и тот факт, что та оппозиция, которая выходит на «марши несогласных» (Вы сами говорили, что это маргиналы), удивляет жесткость реакции властей на эти марши. Эта реакция во многом, кажется, только прибавляет симпатии к этой оппозиции. Почему власти так реагируют на это?
В.ПУТИН: Посмотрите, как работает полиция в европейских странах. Дубинки, слезоточивый газ, электрошок (в Германии 70 человек умерло от применения электрошока), резиновые пули. У нас есть такая поговорка, Вы по-русски говорите и Вы поймете: "Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива". Есть такое выражение.
Скажу Вам, все должны знать, что жить надо по закону. У нас определение место проведения мероприятий подобного рода, демонстраций - прерогатива местных властей. Люди, которые хотя выразить свое мнение, безусловно, имеют на это право. И государство обязано обеспечить это право всем, кто хочет высказать свое мнение, согласны эти люди с политикой государства либо местной власти, либо не согласны. Если люди выходят на демонстрацию, то, как правило, для того, чтобы продемонстрировать свое несогласие. Это право их должно быть, повторяю, обеспечено. Но, реализуя это право, они не должны мешать другим гражданам, не должны нарушать работу транспорта, не должны мешать людям добраться вовремя до работы, не должны создавать ситуаций, опасных для жизни и здоровья других граждан. Но когда люди специально провоцируют правоохранительные органы, специально идут туда, где они явно нарушают нормальную жизнедеятельность городского, скажем, организма, тогда власти обязаны применить соответствующие меры и призвать их к порядку. Слава Богу, пока нас Бог миловал от того, чтобы применять какие-то крайние методы, которые применяются, повторяю, в западноевропейских странах. Но все, кто у нас хочет демонстрировать, повторяю, имеют такое право, но там, где определят местные власти. Протестующие могут стоять там хоть с утра до ночи и демонстрировать и вслух, и молча, и с плакатами, и как угодно. И, конечно, представители средств массовой информации там должны быть, и, мне кажется, надо это все показывать, чтобы люди видели и выразили свое мнение, согласны они с этим или нет, что собралась такая-то группа людей с такими-то плакатами, с такими-то лозунгами. И в целом это неплохо для страны, для местной власти, для региональной власти. Но, повторяю, нужно только всем действовать в рамках закона.
«ШПИГЕЛЬ»: В Хайлигендамме на следующей неделе Вы увидите огромное количество полиции. Вы напомните госпоже Меркель о том, что она говорила о свободе демонстраций буквально недавно?
В.ПУТИН: Дело не в свободе демонстраций. Когда мы говорили с Ангелой о событиях, скажем, в Гамбурге, ведь там на демонстрацию-то люди вышли не просто так. Они вышли на демонстрацию, потому что полиция провела превентивные обыски и аресты. Превентивные. И это спровоцировало выход на демонстрацию. Вот о чем я говорил. Участники пресс-конференции предпочли не заметить, а я, потому что я все-таки был хозяином этого мероприятия, не счел корректным как бы обращать на это дополнительное внимание. Как говорится, "проехали" и забыли. Но я-то говорил именно об этом - о превентивном характере действий.
Что касается обеспечения безопасности при проведении крупных международных мероприятий, подобных "восьмерке", то государство, которое принимает у себя столько людей, и дело не только в государственных деятелях других стран, дело и в журналистах и в специалистах - в огромном количестве, тысячи людей приезжают на такие мероприятия, и государство обязано обеспечить их безопасность. При, повторяю, обеспечении права тех, кто хочет высказаться по поводу этого мероприятия, высказать критические замечания. Пускай соберутся там, где их пресса увидит, потом покажут по телевидению, миллионы людей ознакомятся с их мнением. Но они же не этого хотят - они хотят драки. И если они хотят драки, то уверен, что они ее получат.
«КОММЕРСАНТ»: Владимир Владимирович, Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев уже давно говорил о том, что на месте бывшего СССР можно и даже, наверное, нужно создать Евразийский союз. Мне кажется, Вы тоже являетесь сторонником этой идеи. В связи с этим я хочу спросить: как Вы считаете, возможно ли, на Ваш взгляд, оформить ее каким-либо образом до конца Вашего президентского срока? И насколько связующую роль в этом могут играть новые трубопроводы и уже существующий, в том числе центрально-азиатский?
В.ПУТИН: Вы знаете, я не считаю, что мы должны приурочивать какие-то серьезные и важные события в международных делах, на постсоветском пространстве к каким-то срокам. Это у нас в Советском Союзе раньше было модно к 7 ноября, к 1 мая что-то приурочить. Нам теперь говорят, что нужно к чему-то приурочить решение косовского вопроса, это все советский стиль. Не надо ничего ни к чему приурочивать. Жизнь должна развиваться естественным путем. Интеграция на постсоветском пространстве в высшей степени востребована. Она выгодна не только тем, кто живет на постсоветском пространстве, она выгодна и нашим основным партнерам и в Европе, и во всем мире, потому что оттого, насколько сбалансировано, насколько эффективно мы будем сотрудничать друг с другом, настолько выгоду почувствуют и наши партнеры.
Скажем, Вы упомянули о наших новых договоренностях в Средней Азии, о добыче дополнительных углеводородов, в том числе газа, и о строительстве новой дополнительной нитки газопровода из Туркмении в Казахстан, потом в Россию. Вы знаете, я с удивлением услышал замечание одного из наших американских коллег, который вдруг сказал почему-то, что Европа там или Америка проиграла, что в этом есть какой-то большой грех. Бред какой-то. Это традиционный канал поставки из Средней Азии и из России традиционным нашим основным потребителям. Мы на весь мир сказали: "Уважаемые дамы и господа, мы увеличиваем добычу, мы создаем новые транспортные мощности. И мы вам доставим дополнительные объемы. Гарантируем". Радоваться надо. Чего здесь плохого? Но это не единственный фактор, далеко не единственный фактор, который будет способствовать интеграции.
У нас единая система железнодорожного транспорта, как была, так до сих пор и есть. Ведь на всем постсоветском пространстве действует единая транспортная инфраструктура. У нас большое проникновение в области регионального сотрудничества.
Вы упомянули о Президенте Казахстана. На примере Казахстана могу сказать, из всего объема торгово-экономических связей 70 процентов в экономических связях между Казахстаном и Россией приходится на региональный уровень сотрудничества. И так почти со всеми странами СНГ. Понимаете? То есть у нас взаимное проникновение в экономической сфере настолько глубокое еще со времен Советского Союза, что его даже трудно оценить на первый взгляд.
Мне иногда просто смешно смотреть и слушать абсолютно некомпетентные заявления некоторых наших партнеров в Европе или в Соединенных Штатах по поводу того, что у нас происходит или по поводу того, как нужно, скажем, решать энергетические проблемы. Хоть бы посмотрели, читать-то все умеют, прочитали бы хоть какие-нибудь документы.
А экономическая интеграция по постсоветском пространстве крайне востребована также с точки зрения стабильности на постсоветском пространстве. В стабильном развитии этой части Евразии, конечно, весь мир заинтересован. Но это может происходить только на естественной базе, на базе взаимных интересов и учета интересов друг друга в рамках этих процессов. Мы со многими нашими партнерами такие взаимные интересы находим, и интеграционный процесс вообще идет, часто даже без его юридического оформления. Я уверен, так будет продолжаться и дальше.
«ТАЙМС»: Можете ли вы принять вступление Украины в Европейский союз? Как Вы к этому отнесетесь?
В.ПУТИН: Положительно. Мы вообще выступаем за укрепление Европейского союза. Мы ни разу, если вы заметили, ничего недоброго не сказали в отношении этого процесса. Я не знаю только, насколько сам Европейский союз готов принять новых членов, в том числе и расшириться за счет Украины, но это уже не наша проблема. Насколько я себе представляю, пока такой готовности нет. Если речь идет о расширении, то это за счет стран Южной Европы. В основном - некоторых балканских стран, которые еще не являются членами Евросоюза. А Украина - это государство с 45-миллионным населением, с большими экономическими и политическими, как мы видим, проблемами. Поэтому, если когда-то до этого дойдет, мы ничего против не имеем.
Кстати сказать, я с большим удивлением смотрю на какую-то провокационную дискуссию по поводу интеграционных процессов на постсоветском пространстве, когда мы говорим о создании единого экономического пространства, скажем: Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан. И вот начинают говорить по этому поводу: "Украина будет развиваться в сторону Европы или в сторону России". А кто-нибудь подумал о том, что между Россией и ЕС есть договоренность о создании четырех общих пространств опять же в сфере экономики, безопасности, в гуманитарной сфере. Но если Россия с Европой создает какие-то общие правила игры, и в то же время Россия создает с Украиной, Белоруссией и Казахстаном тоже общие правила игры, не значит ли это, что происходит некая гармонизация на евразийском пространстве? И не значит ли это, что на каком-то этапе развития та же Украина скажет: ну все, спасибо, а теперь у меня сложились особые преференции и особые отношения уже исключительно по европейскому направлению, и мы собираемся стать кандидатом или даже членом ЕС. Это даже улучшает этот процесс, повышает шансы на самом деле.
Когда я слушаю рассуждения, о которых сейчас упомянул, мне кажется просто странным и даже непонятным, о чем люди говорят. Это просто какие-то броские политические фразы, лозунги, вброс какого-то провокационного лозунга, нежелание даже вникнуть в суть происходящих процессов и проблем. Причем то, что мы делаем на постсоветском пространстве, вообще никому ни в чем не мешает, не накладывает никаких ограничений, не создает никаких барьеров для собственного развития.
Ведь о чем говорили при создании единого экономического пространства из четырех стран, про которые я упомянул? Там главное-то в чем заключается - в создании общего органа по тарифам. Вот и все. Там больше ничего нет. И что самое интересное, эти общие тарифы просят в основном от России. Почему инициатором этого процесса выступил Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев? Потому что они хотят от нас единых тарифов на энергетику и на транспорт. Это их инициатива на самом деле, но в целом мы как бы из интересов общего дела могли бы на это пойти.
Все как-то перевернули с ног на голову, представили дело таким образом, что это Россия инициатор, что мы больше всего в этом заинтересованы. Ну кто-то не хочет - не надо. А между прочим в ЕС, насколько я знаю, из всего объема законодательных актов, принимаемых национальными парламентами, 85 - это повторение того, что было принято на уровне Европарламента. То есть уровень самостоятельности, уровень независимости в Евросоюзе все сужается и сужается. Суверенитет вообще исчезает постепенно. Мы собирались на постсоветском пространстве договориться об общих тарифах на энергетику и транспорт - вызвало бурю эмоций, разговоров, политических сплетен и провокаций на этот счет. Причем, это явно не в интересах самой Европы. Зачем это делают? Я не понимаю. Но мне кажется, что так же, как и в случае с российскими инвестициями, должно пройти какое-то время, все должно успокоиться, встать на свои места, и на смену политической трескотне, безусловно, придет прагматизм и доверие.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА»: А НАТО?
В.ПУТИН: Нет, мы считаем, что это вредно, потому что НАТО - это военно-политический блок. Это дополнительный раздражающий элемент в отношениях с Россией. Мы не видим в этом никакой необходимости, никто на Украину не нападает. А дальнейшие разговоры о том, что расширение НАТО повышает возможности в борьбе с терроризмом, считаем просто болтовней. Это не имеет ничего общего со здравым смыслом. НАТО само по себе не помогает в борьбе с терроризмом. В борьбе с терроризмом помогает многостороннее сотрудничество. А современные вызовы и угрозы – это борьба с терроризмом, наркотрафик, торговля людьми, организованная преступность, это распространение ядерного оружия. При чем здесь блоковая политика?«
И более того, знаете, мы говорили на тему о том, что же, собственно говоря, происходит в мировых делах? Почему растет такое напряжение и так далее? Потому что растет агрессивность со стороны наших партнеров по некоторым направлениям. Вы говорите: «НАТО и Украина«. Но вы знаете опросы общественного мнения? 60-70, а может, и больше - 80 процентов граждан против вступления Украины в НАТО. Нет, Конгресс принимает решение о том, чтобы финансировать вступление Украины в НАТО. А народ-то спросили украинский? Почему не считаются с мнением украинского народа?
«ГЛОБ ЭНД МЭЙЛ»: Если у НАТО преимущество с точки зрения ПРО, может быть, здесь НАТО может быть использовано? США предпринимают свои действия в одностороннем порядке. Если бы этим занималось НАТО, то это не выглядело бы как империалистический шаг. Может быть, было бы все по-другому, если бы НАТО здесь больше участвовало или если бы Россия участвовала в этих планах по ПРО?
В.ПУТИН: Если бы НАТО участвовала, то ничего, по сути, для нас бы это не поменяло, потому что как принимаются решения в НАТО, мы хорошо знаем. Так же, как они принимались в Варшавском договоре. И в Восточной Германии была такая шутка: «Как определить, какой телефон у Хонеккера, стоящий на столе, является прямой связью с Москвой?« Не знаете такой шутки?
«ШПИГЕЛЬ»: Нет.
В.ПУТИН: Ответ такой: это телефон, где есть прибор только для того, чтобы слушать. (С м е х)
В НАТО все то же самое, только телефон там связан не с Москвой, а с Вашингтоном. Поэтому для нас разницы здесь нет никакой.
А что касается участия других стран - да. Мы же не против этого. Но нас никто не спрашивал. Кстати говоря, мы часто слышим рассуждения о европейской солидарности и так далее. Какая солидарность? Две страны взяли и приняли решение разместить у себя средства противоракетной обороны, и все. Чехия и Польша. Нам говорят: это нужно для защиты Европы. А Европу кто-то спросил? Что, разве было какое-то общеевропейское решение? Да хотя бы в НАТО приняли решение. Хотя бы для прикрытия. Нет, никто ничего не спросил. Хотя я уверен, что если бы захотели, наверняка получили бы такое согласие. Даже не посчитали возможным у союзников спросить.
Что касается России. Мы не против того, чтобы подумать об этом, больше того, мы с самого начала это предлагали, как это ни покажется странным. Это с самого начала было российское предложение: «Давайте работать вместе«. Мы сразу же услышали отказ, сразу же. Потом, видимо, под влиянием обстоятельств и увидев какую-то оппозицию в мире и в Европе этим планам, наши коллеги и партнеры сказали: «Да, мы хотим с вами разговаривать". Знаете, к чему сводятся предложения по сотрудничеству по линии ПРО? Наши американские партнеры хотят, чтобы мы предоставили им свои ракеты в качестве целей, они могли бы потренироваться на наших ракетах. Вот молодцы какие, вот хорошее кино придумали! Некоторые мои американские коллеги, друзья - люди с большим опытом политической, международной, государственной деятельности отреагировали так же, как и вы. Они тоже посмеялись. Я говорю о крупных политических деятелях Соединенных Штатов.
Но субстантивных предложений по действительно глубокому сотрудничеству у нас нет, да мы знаем, что и не будет, потому что эта система создается как часть ядерного потенциала Соединенных Штатов. И, конечно, смешно, чтобы взять Россию и допустить в святая святых. Говорить не о чем, надо серьезно к этому относиться. Но если бы мы нашли какие-то варианты, где мы увидели бы, что не только с нашим мнением считаются, но и думают о нашей безопасности, о сохранении какого-то баланса, что эта система не угрожает, не обесточивает наш потенциал, не угрожает нам, конечно, мы бы работали вместе. Но я думаю, что это маловероятно. Повторяю, что на самом деле это означает допуск в святая святых стратегического ядерного потенциала, чтобы было понятно, о чем идет речь.
Спасибо вам за внимание, до встречи.
http://www.kremlin.ru/
|
