Портрет гривны в интерьере

ЕВГЕНИЙ ГОРОХОВСКИЙ  |  Январь 2006, (№67)

версия для печати

Точно известно, пожалуй, одно: сначала «гривнами» назывались шейные ювелирные украшения — серебряные или золотые обручи. Близки к этому значению и однокоренные слова «грива» (прическа) и «загривок» (затылок). А вот когда именно слово «гривна» начало обозначать денежную, точнее, денежно-весовую и счетную единицу, до сих пор неизвестно. Первое письменное упоминание о гривне относится к началу ХI в., после чего слово претерпело немало метаморфоз, вплоть до современного обиходного «гривенник» (10 копеек), а также до возрождения в 1996 г. в названии валюты независимой Украины.

Плата по таксе

Без малого тысячу лет назад — около 1016 г. при дворе новгородского князя Ярослава (тогда еще не получившего киевский престол и прозвище Мудрый), родился исторический документ под аутентичным названием «Правда Роуськая» (сегодня известная как «Русская Правда»). Как известно, этот небольшой по объему (37 статей) юридический манускрипт играл роль одновременно и уголовного, и гражданского кодекса, а заодно и всех прочих нормативно-правовых актов, регулирующих жизнь древнерусского государства.

«Правда Роуськая» загадала не одну загадку. В том числе и таковую: как и чем расплачивались средневековые правонарушители за свои проступки?

Вопрос, на первый взгляд, странный. Поскольку в различных статьях ярославового кодекса любое правонарушение, в том числе человекоубийство, оценивалось конкретным денежным штрафом в конкретной валюте, в зависимости от общественного статуса жертвы в иерархии Древней Руси.
С убийцы боярина или другого придворного княжеский суд взимал в госказну максимальную цену — 80 гривен (денежных единиц наивысшего достоинства). Жизнь свободного крестьянина или горожанина ценилась вдвое дешевле. За невольника, в принципе, не полагалось ничего, но только если убийца докажет властям вину своей жертвы.

За мелкие правонарушения полагались мелкие штрафы. Например, за угрозу мечом. Погрозивший соседу мечом, но не ударивший, обязан был заплатить государству в лице князя одну гривну. С пойманного вора-домушника держава брала три гривны. За кражу зерна с гумна или скота из хлева взималась пеня в размере трех гривен и 30 менее крупных номиналов — неких «кун». В последнем случае за каждую не возвращенную владельцу голову скота полагалась дополнительная плата, например, за княжеского коня — три гривны, за некняжеского — две гривны, за кобылу — 60 кун, за жеребенка — шесть других денежных единиц «ногат» и так далее.

Итак — «гривны», «куны», «ногаты»… Увы, расценки на правонарушения, обозначенные в этих и других «карательных» статьях «Русской Правды», были ясны только для древнерусских людей! А ведь в письменных документах той средневековой эпохи встречаются еще и какие-то «резани», «векши» и «веверицы»… Как же выглядели в реальности древнерусские денежные единицы? Ученые — историки, нумизматы, экономисты — спорят об этом вот уже две с лишним сотни лет.

«Меховисты» и «металлисты»

Одним из первых на эти вопросы попытался ответить Николай Карамзин. Он полагал, что «…в гривне было 20 ногат или 50 резаней, а две резани составляли одну куну». Все это, по его мнению, были «…мелкие кожаные монеты». В своей многотомной «Истории государства Российского» он также утверждал, что люди Древней Руси от Новгорода до Киева «…ценили сперва вещи не монетами, а шкурами зверей, куниц и белок: слово «куны» означало деньги». Со временем неудобные для расчетов цельные шкурки пушных зверушек были заменены кожаными лоскутками — то есть чем-то вроде бумажных ассигнаций.
Историк не отрицал, что на Руси могли ходить и металлические деньги, но считал, что все они были импортом: золотыми и серебряными монетами, чеканенными на арабо-мусульманском Востоке, в Западной Европе или Византийской империи. Они попадали к восточным славянам по каналам внешней торговли, а также в качестве военной добычи или контрибуции. Ведь задолго до появления ярославовой «Правды» были известны дипломатические соглашения первых русских князей с соседями, в которых имелись статьи о взаимных расчетах. Например, в договоре князя Олега (879-912 гг.) с византийским императором Львом VI Мудрым говорилось, что грек, ударивший мечом русича, или русич, ударивший грека, обязаны заплатить пострадавшему пять литр серебра; а за каждого невольника империя платит русинам-работорговцам по 20 золотых.

Сторонниками теории «меховых» или «кожаных» гривен были и другие ученые XVIII-ХХ вв. Однако с ними решительно не соглашались исследователи-«металлисты», утверждавшие, что «зоологические» названия денег Киевской Руси — просто традиция-пережиток догосударственной поры. По их мнению, реальные расчеты во времена «Русской Правды», не говоря уже о позднейших временах, на самом деле велись в серебре, «завязанном» то ли на византийских, то ли на восточных, то ли на западноевропейских монетно-весовых эквивалентах.

И «меховисты», и «металлисты» опирались на некие доказательства. Один из самых «бронебойных» аргументов первые получили сравнительно недавно, всего несколько десятилетий назад.

Арабские приключения

В 1953 г. в Мадриде обнаружилась рукопись середины ХII в., принадлежащая перу арабо-испанского путешественника Абу Хамида ал-Гарнати. Он был богатым купцом и одновременно, по-видимому, исламским миссионером, неоднократно посещавшим единоверную Волжскую Булгарию (ныне — российский Татарстан и сопредельные земли). Сухопутные пути в эти земли лежали через владения древнерусских князей Рюриковичей — потомков Ярослава Мудрого. Побывал путешественник и в Киеве. Говоря о торговле в наших краях, он описывает именно меховые «денежные номиналы», в частности связки из 18 беличьих шкурок, снабженные свинцовыми пломбами.

В 1971 г., после публикации на Западе труд ал-Гарнати был издан в русском переводе с комментариями языковедов, историков, археологов и экономистов-«меховистов». Казалось, дело решено: ведь по-древнерусски белки — это «векши» и «веверицы», «куны» и без перевода понятны, а «ногаты» — якобы, тоже разновидность пушнины.

Но «металлисты» не сдались, ибо за ними было количественное большинство и апелляции к высокому уровню развития производительных сил и производственных отношений в средневековой Руси; сложной системе общественного разделения труда; развитому товарному обмену и т.д., при которых громоздкие и неудобные меховые деньги не могли, по их мнению, быть средством обмена.

«Меховисты» отвечали, перекликаясь с Карамзиным, что импортная серебряная монета, присутствовавшая тогда в государстве, в массе своей не использовалась в товарно-денежных отношениях, а служила сырьем для ювелирных украшений. Правда, признавали, что серебром могли определяться (мериться) тамошние цены, и какая-то часть импортной монеты ходила на рынке, но лишь наряду с использованием товаро-денег — мехов.

В ответ «металлисты» вычисляли весовые стандарты серебряной гривны, сравнивая их с иностранными аналогами, — потенциальными источниками для подражания. Таковые поначалу, казалось, нашлись в мире единоверцев Абу Хамида ал-Гарнати, то есть на арабо-мусульманском Востоке. Именно с Востока, по мнению «металлистов-арабистов», был заимствован вес древнейшей гривны, который сохранялся и в дальнейшем под наименованием русского «фунта» (равнявшегося 96 золотникам). Таким образом, субъекты рынка времен ярославовой «Правды» (действительно реально обладавшие многими тысячами импортных серебряных арабских монет дирхемов, дошедших до нас в древнерусских кладах) должны были рассчитываться весовыми серебряными гривнами по «фунтовой» норме (96 золотников = 409, 512 г).
Однако противники такой точки зрения отмечали, что археологические находки серебряных слитков-«гривен» (эти слитки — единственные металлические «гривны», дошедшие до наших времени) как максимум вдвое легче. Кроме того, на рынках арабского Востока существовали разные весовые единицы, далеко не всегда тождественные упомянутому фунту. Последний же использовался в европейской истории независимо от восточных аналогов.

Более убедительными казались, таким образом, поиски европейских корней гривны. «Металлисты-европейцы» считали, что к восточным славянам I-III вв. (то есть задолго до начала контактов с Востоком) массово поступала монета из Римской империи — серебряный денарий. Подобных находок также очень много в археологических кладах Восточной Европы. Поэтому славянская «гривна», ориентированная на весовой стандарт денария (3,41 г), и составляла в соответствии с древнеславянской двадцатиричной системой счета 20 денариев (68,22 г). Когда же полтысячелетия спустя в наши края начался приток арабских дирхемов, ими стали рассчитываться по тому же стандарту гривны. Поскольку же дирхем IХ в. был легче римского денария (около 2,73 г), то его соотношение к гривне было уже — не 1:20, а 1:25. Таким образом, истоки гривны «Русской Правды» начала ХI в. отыскивались еще в истории Киевской Руси IХ в. Поскольку по этой концепции в гривне было 25 реальных монет-дирхемов, то каждая из них оказывалась эквивалентной ярославовой «куне». В начале Х в. появился более тяжелый дирхем того же веса, что и старинный римский денарий. Таким образом, был восстановлен стандарт гривны 1:20, новая денежная единица стала называться «ногатой», от арабского слова «нагд», означающего — «хорошая, отборная монета». На этом, однако, «арабские приключения» гривны не закончились.

Серебряный кризис

С конца 30-х годов Х в. на Востоке начался серебряный кризис, вызванный истощением тамошних серебряных рудников. Арабская монета, так же как некогда римская, начала «портиться» — при чеканке стали допускаться отклонения от некогда твердых весовых стандартов. Это сразу же аукнулось на Руси, где стало сложно принимать новое серебро по традиционным весовым нормативам. Чтобы сохранить привычную систему торговли, «порченные» дирхемы начали резать и использовать в качестве довесков при расчетах. В археологических кладах Х в. обнаруживаются не только целые монеты и их обрезки, но и специальные гирьки, позарез необходимые для торговых операций с нестандартным дирхемом.
Таким образом, в Х в. происходит дальнейшее усложнение денежной системы. Появляются новые единицы — «резана» (то есть обрезок) весом в 1,36 г и «веверица». Первая относилась к гривне как 1:50, то есть в гривне насчитывалось 50 резан. Точный вес веверицы не установлен. Предполагается, что она составляла шестую часть куны. В этом случае денежная система Древней Руси в канун составлении «Правды» Ярослава приобретает следующий вид: гривна = 20 ногатам = 25 кунам = 50 резанам = 150 веверицам. Однако «металлисты» не остановились на этой красивой и логичной схеме, поскольку обнаружили еще один источник.

В середине Х в. общерусская денежная система разделилась на северную (новгородскую) и южную (киевскую). Поскольку новгородская торговля была ориентирована, в основном, на прибалтийские и другие западноевропейские рынки, оттуда же были заимствованы и новые весовые нормативы. Новгородская гривна стала прототипом (1/8) будущего русского «фунта».

Киевский же рынок, активно завязанный на южной торговле с Византийской империей, ориентировался при взвешивании денежного серебра на тамошнюю меру — «литру». Эта система реконструируется так: гривна = 1 литре (163,73 г) = 48 ногатам (каждая по 3,41 г) = 60 кунам (по 2,73 г) = 120 резанам (по 1, 36 г). Теперь уж можно и посчитать, во что, по договору князя Олега с византийским императором, обходился удар мечом, нанесенный киевлянину константинопольским обидчиком, или наоборот. Обиженному присуждался без малого килограмм серебра.

К ХI в. чеканка серебряной монеты в странах Востока почти прекратилась. Тамошние правители стали заменять денежное серебро золотом и медью. Но такие монеты не имели хождения на Руси, где единственным средством обращения оставалось серебро. Именно поэтому, как считают «металлисты», на рубеже Х-ХI вв. киевские князья начинают чеканку собственных монет, известных под названием «сребреников» и «златников». Первым из них был Владимир (988-1015 гг.), вторым — его преемник Святополк Владимирович (1015-1018 гг.), а третьим — Ярослав Мудрый (1019-1054 гг.), изгнавший Святополка с помощью новгородской дружины и завоевавший великокняжеский киевский стол.

Правда, скептики считают русские великокняжеские монеты, чеканенные по образцу византийских, не столько средством платежа, сколько престижными представительскими номиналами для подарков и наград, вроде римских и византийских монет-медальонов. Кто знает, быть может, в период тотального серебряного дефицита ХI в., и позднее, как раз во время посещения Киева любознательным ал-Гарнати, деньгами действительно могли служить и шкурки белок (векш, вевериц), скрепленные княжеской именной свинцовой печатью, каких немало находят археологи при раскопках Киева, Новгорода и других древнерусских городов. Одновременно с ними ходили и гривны-слитки — так археологи назвали шестиугольные «киевские», ромбические «черниговские» и палочковидные «новгородские» находки. Между прочим, с этими серебряными слитками пытались мошенничать тогдашние аферисты, переплавлявшие их для «облегчения» — уменьшения веса. Пойманных с поличным наказывали сурово. По новгородским законам их просто топили в реке Волхов.

Ну, а в остальном — почитаем «Русскую Правду», «Историю…» Карамзина, труды других ученых и поверим или не поверим «меховистам» и «металлистам».

Обсудить на форуме