Часть 1

Часть 2

В истории военного искусства первая мировая война стала периодом заката эпохи кавалерии. Накануне войны многие военные специалисты утверждали, что с появлением дальнобойного и скорострельного нарезного стрелкового оружия, авиации, отравляющих газов и других новинок в науке уничтожения себе подобных роль конницы будет сведена к нулю. В 1914–1918 годах это мнение отчасти подтвердилось — значительной роли в войне не сыграла конница ни одной из стран-участниц. Лучше других показали себя русские кавалеристы, не раз являвшие чудеса мужества и героизма в боях. Не стали исключением и Харьковские уланы. 

 На полях Великой войны
 
Войну 4-й уланский Харьковский полк начал на Северо-Западном фронте, вступив в Восточную Пруссию в составе 2-й армии генерала Самсонова. Едва уланы успели принять боевое крещение — 14 августа 1914 года в трехчасовом бою у деревни Саркитен, как наступление в Восточной Пруссии силами двух армий закончилось катастрофой. Два корпуса армии Самсонова были окружены и погибли вместе с командующим. Харьковцы избежали этой участи, так как действовали на крайнем правом фланге, удар же германцев пришелся на центр боевого порядка самсоновской армии… 

Переведенный вместе со своей дивизией в состав 10-й армии Харьковский полк дважды отличился в сентябрьских боях 1914 года. Удачная атака улан на вражескую пехоту при набеге на город Щучин 10 сентября была отмечена приказом по дивизии и благодарностью командующего армией. А 17 сентября у поселка Граево Харьковцы подверглись нападению германского гвардейского драгунского полка. При появлении противника эскадроны стояли спешившись, однако не растерялись — мигом вскочили в седла и бросились в атаку. 3-й и 6-й эскадроны ударили на драгун с фронта, а 2-й эскадрон во главе с командиром полка обошел неприятеля с фланга. Часть немцев Харьковцы изрубили и перекололи, часть — загнали в болото, взяв в плен трех офицеров и более сорока солдат. 

Следующий, 1915 год оказался критическим для русской армии. Германия бросила силы на Восточный фронт с целью разгромить Россию и вывести ее из войны. В январе немцы начинают наступление против 10-й армии, растянутой в линию на 170 километров, без резервов. Харьковский полк ведет оборонительные бои, порой нанося противнику чувствительные удары. Так, например, 29 января у деревни Кержек эскадроны Харьковцев в пешем строю штыковой атакой обратили в бегство три германские роты. Стремительного порыва улан не остановили ни глубокий снег, ни губительный пулеметный огонь противника. 

В феврале Харьковский полк был отправлен на оборону Осовецкой крепости, в марте его эскадроны поочередно посылались для прикрытия артиллерийских батарей и только в апреле полк был отведен в тыл для отдыха. После месячной передышки, в мае 1915 года, Харьковцы оказались на Северном фронте — в Прибалтике. Летом здесь на их долю выпали упорные бои. Особенно тяжелым был бой 12–13 августа на реке Экау, принятый отрядом под командованием полковника Кисилева — того самого, отмеченного царской милостью в Беловежской Пуще в 1912 году. 

Сдерживая наступление немцев, этот отряд в составе трех эскадронов Харьковского полка при трех орудиях и двух пулеметах сжег мосты через реку и препятствовал переправе противника. В непрерывном бою немцев удалось задержать почти на сутки. Пока уланы отбивались от наседавшего врага, корнет фон Ланг спасал полковую святыню — штандарт. Он принял его у тяжело раненного штандартного унтер-офицера и, пробравшись ночью по бездорожью, вывез штандарт в безопасное место. Орудие и два снарядных ящика, у которых были перебиты все запряжные лошади, вынужденные отступить уланы вывезли на собственных конях. 

Кроме корнета фон Ланга, в сражениях первых двух лет войны сумели отличиться многие офицеры Харьковского полка. Назовем лишь некоторых из них. Корнет Романский в бою у с. Кержек под пулями бросился наперерез эскадрону, идущему в занятое противником село и предупредил об опасности. В мае 1915 года Романский с уланским разъездом атаковал вдвое сильнейший неприятельский разъезд, взял в плен офицера и шесть рядовых, а остальных уничтожил. Поручик Василий Жуковский во время похода в Восточную Пруссию в 1914 году с разъездом, выдав себя за австрийцев, пробрался на железнодорожную станцию Россель в тылу у немцев и уничтожил телеграф. 

Смута 

Революционное брожение и разложение армии, начавшееся после февраля 1917 года, меньше других затронуло кавалерийские части. Несмотря на возникновение в полках конницы комитетов, эти полки еще несколько месяцев сумели сохранять дисциплину, а значит — боеспособность. 23 августа 1917 года Харьковский полк вместе со 173-м пехотным Каменецким полком провел разведку боем у мызы Силламуйжа. Под пулеметным огнем, без выстрела, бросились уланы в штыковую атаку и после 12-минутной схватки выбили немцев из окопов. В то время даже небольшой успех на фронте ценился высоко. 

Командир Каменецкого полка специальным приказом поздравил своих солдат и Харьковцев «с первой победой после долгого сидения в окопах и кошмара революционной неурядицы».
Кавалерия стала последним оплотом командования, использовавшего ее для разоружения вконец разложившихся пехотных частей. Правда, ненадолго. Так, Харьковский полк, в начале октября 1917 года участвовавший в расформировании стрелковой дивизии, вскоре сам становится жертвой тлетворного влияния «свободы». Как и вся Россия… 

После октябрьского переворота власть в полку окончательно захватил солдатский комитет. Большевики распространили обращение к «товарищам уланам», призывавшее осудить «посягателей нашей свободы» — Каледина, Краснова, Дутова…. В конце декабря 1917 года полк, от которого уже мало что оставалось, в составе 4-й кавалерийской дивизии был направлен большевиками на Дон — против «посягателей». Туда же поодиночке пробирались офицеры бывшего 4-го уланского Харьковского полка…. 

Они были первыми 

22 февраля 1918 года только что созданная Добровольческая армия под командованием генерала Корнилова выступила из Ростова, держа путь на Кубань. Начался легендарный «Ледяной поход». Три с половиной тысячи плохо одетых и слабо вооруженных бойцов — вот и вся армия. Да несколько сотен беженцев, включая женщин и подростков. Восемь трехдюймовых пушек и несколько снарядов на всех, винтовка и горсть патронов у каждого. На что надеялись эти люди? Все они сознавали, что вряд ли смогут спасти Россию. Их целью было — спасти хотя бы русскую честь. 

В Белом движении участвовали многие офицеры 4-го уланского Харьковского полка. Но первыми начавшими были ротмистр Сергей Скачков, штабс-ротмистр Константин Иванов, братья Александр и Николай Зубовы — корнет и поручик. В 1-й Кубанский или «Ледяной» поход Добровольческой армии эти Харьковские уланы выступили в составе офицерского эскадрона, насчитывавшего в своих рядах 62 всадника на тощих изнуренных лошадях. Все всадники были без шашек… 

Поход сопровождался непрерывными боями с превосходившими силами большевиков. В одном из таких боев офицеры Харьковского полка имели шанс встретиться со своими бывшими солдатами. Вот как описывает этот бой генерал Деникин в своих «Очерках русской смуты»: «Утром перед выступлением из Хомутовской большевистский отряд — несколько эскадронов 4-й кавалерийской дивизии с одним орудием — подошел вплотную к станице и открыл по ней ружейный и артиллерийский огонь. Охранялись добровольцы плохо: пока еще не было надлежащей выносливости в трудной солдатской работе. На окраине станицы, ближайшей к противнику, стоял обоз, и нестроевые с повозками, сломя голову, помчались по всем направлениям, запрудив улицы и внеся беспорядок. Вышел Корнилов со штабом, успокоил людей. Рассыпалась цепь, развернулась батарея; после нескольких выстрелов и обозначившегося движения во фланг нашей сотни большевики ушли». 

А добровольцы двинулись в дальнейший путь. Впереди у них были долгие версты похода, тяжелейшие бои, неудачный штурм Екатеринодара, огромные потери и смерть Корнилова. Гражданская война только начиналась… 

Остатки же бывшего Харьковского полка находились на Дону недолго. В конце марта полк, все еще продолжавший формально существовать, прибыл под Москву. Здесь, на станции Николо-Перерва, 20 марта 1918 года 4-й уланский Харьковский полк был расформирован. 

На чужбине 

Но история полка на этом не прекратилась. Продолжили ее те, кому полк был по-прежнему дорог, кто с гордостью носил имя Харьковских улан и не спешил с ним расставаться. Под штандартом возрожденного в белой армии родного полка Харьковские уланы прошли весь тернистый путь гражданской войны. Те из них, кто оказался в эмиграции, продолжали бережно хранить штандарт, некоторые чудом спасенные реликвии из полкового музея, воспоминания и чувство полкового братства. 

Судьба разбросала последних Харьковских улан по всему свету. Насколько разными оказались их жизненные пути, можно представить на примере троих братьев-однополчан, принадлежавших к старинной слобожанской семье и полковой династии Булацелей. Георгиевский кавалер подполковник Аркадий Сергеевич Булацель, назначенный во время войны командиром эскадрона Николаевского кавалерийского училища в Петрограде, остался в Советской России и был расстрелян в 1921 году. Илья Сергеевич Булацель доживал свои дни во Франции и в 1951 году вместе с несколькими однополчанами торжественно отпраздновал 300-летие родного полка. Но, пожалуй, самая интересная судьба досталась третьему брату — Сергею Сергеевичу Булацелю. 

Октябрьский переворот ротмистр 4-го уланского Харьковского полка встретил в Персии в составе Персидской казачьей Его Величества Шаха дивизии — личной гвардии персидского монарха, созданной еще при Александре II по образу и подобию русского Собственного Его Величества Конвоя. Булацель был командирован в эту дивизию в качестве военного инструктора летом 1917 года и в течение последующих трех лет занимал в ней ряд командных должностей. Именно ротмистру Булацелю обязан своей карьерой иранский Шах — Реза-шах Пехлеви. Служа под началом Харьковского улана, будущий Шах дважды подавал ему рапорт об отставке. И дважды Булацель отклонял рапорт, а Резу дружески уговаривал не горячиться и не оставлять службу. Если бы не Сергей Сергеевич, Реза Пехлеви никогда бы не дослужился до командира казачьей бригады. Но он дослужился, совершил военный переворот, стал военным министром, премьером и, наконец, Шахом Ирана. 

А Сергей Сергеевич Булацель осел в Марокко и дожил до 1971 года. Как и его брат Илья, Сергей Булацель оставил интересные воспоминания о службе в 4-м уланском Харьковском полку. Пожелтевшие листы ру­кописи этих воспоминаний, пара статей в эмигрантских газетах, несколько фотографий и полковых знаков в коллекциях, парадная форма одного из братьев в частном французском музейном собрании и вывезенный в Москву из занятой советскими войсками Европы полковой штандарт — вот, пожалуй, и все, что осталось сегодня от 4-го уланского Харьковского полка… 


Автор выражает благодарность старшему научному сотруднику сектора военной истории научно-исследовательского отдела библиотеки-фонда «Русское зарубежье» А.В. Марыняку (Москва) за помощь в подготовке статьи.