Как принято считать, в Русь христианство проникло уже в первой половине Х в. из договора князя Игоря с греками (945 г.) мы узнаём, что среди киевских варягов этого времени было много христиан и в самом Киеве стояла церковь в честь св.пророка Илии. Когда Игорь умер, его вдова Ольга около 955 г. приняла христианство восточного образца. Варягами традиционно называли шведов, норвежцев, датчан, т.е. наёмников-скандинавов, жителей северо-запада Европы. Появление христианства в Швеции и Дании связано с деятельностью бенедиктинского монаха Ансгария (801 – 865 гг.), но его миссия в этих странах была краткой и малоуспешной. Швеция ответила на неё в 831 г. открытой языческой реакцией, а в Дании проповедь Ансгария поддержки практически не имела. В 960 г. Харальд I Синезубый принял крещение, и этот год можно считать началом христианизации Дании. Через сорок восемь лет в 1008 г. с дружиной крестился шведский король Олаф Шётконунг, что было началом обращения шведов, которое закончилось только к концу XI в. Если христианство в эти земли приходит из Римской церкви, то с Норвегией дело обстояло совсем иначе. Впервые норвежцев пытался обратить Хокон Добрый (935 – 961 гг.). Он воспитывался в Англии и там принял крещение. В 950-х годах в стране были построены первые храмы и в них служили англо-саксонские священники. Но результаты усилий Хокона Доброго оказались минимальными. Больших успехов добился св.Олаф (1015 – 1028 гг.), хотя говорить о норвежской церкви как о сложившемся организме можно только со времён Олафа Спокойного (1066 – 1093 гг.). итак, христианизация варягов Римской и англо-саксонской церковью происходит параллельно или позднее, чем византийское крещение Руси, и можно предположить, что упомянутые Игорем варяги, а следовательно и Русь, попали под миссионерское влияние церкви св.Патрика.

Древнее западное православие вообще изучено мало. Авторитет тринадцатитомной "Истории русской церкви" митрополита Макария настойчиво склонял исследователей к "греческой версии", которая более подкрепляется событиями последующих за св.Ольгой десятилетий, чем реальными фактами того времени. Митрополит Макарий рассуждал следующим образом: "Если в нашей летописи говорится, что многие варяги, обитавшие в Киеве, были христиане, то кто же докажет, что эти варяги принесли святую веру с собою из своего прежнего отечества, а не приняли её в самом Киеве или Константинополе, где многие из них, служа при дворе императорском, действительно принимали христианство и оттуда приносили его с собою в Киев". Справедливости ради митр.Макарий упоминает "Всеобщую Северную Историю" Шлецера: "Он (Шлецер) говорит, будто первые семена христианства посеяли в России варяги, странствовавшие через неё из Скандинавии, и, следовательно, не греки, как мы утверждаем". Но это не более чем "упоминание" чужого мнения учёным-энциклопедистом. Впрочем, в начале ХХ века про особую роль норманнов (варягов) писал Н.Коробка. ему встретилась одна любопытная молитва предположительно того времени. В ней кроме святых братьев Кирилла и Мефодия упоминались северо-западные святые: Магнус, Канут, Албан, Олаф и Ватулф. Историки Н.Коробку не поддержали. Норманская версия показалась ещё более фантастичной, чем предположения о римской миссии.

Та версия, которая нас интересует, имеет своих сторонников и исследователей в основном на Западе. У нас она наиболее оригинально представлена в работах о.Стефана Красовицкого, много писавшего о Валаамском монастыре и северо-западной религиозной символике. Несколько наблюдений о.Стефана следует здесь привести.

Во-первых, до сих пор неизвестно происхождение названия озера Ладога. Оно могло произойти от финского "Альтоказ" – "волнующееся", или шведского "Ладугорд" – "усадьба". Но существует кельтское слово "Лландога", означающее "монастырь в заливе", и если происхождение названия озера таково, то тогда (учитывая, что "Лландога" дала название целому племени) начало монастырской жизни следует отодвинуть вглубь веков.

Второе, в Ново-Валаамском монастыре (Финляндия) хранится рукопись А.В.Сулукадзева "История Валаамского монастыря", и в ней рассказывается о монахе Сергии, прибывшем на остров из Ирландии или Британии где-то между V и VIII вв. Сергий крестил на Валааме язычника-жреца, носившего кельтское имя Мунго. При крещении он нарёк его в честь святого Кентигерна, и это имя в памяти христиан впоследствии преобразовалось в более привычное – Герман. Так был заложен преподобными Сергием и Германом монастырь на Валааме. Традиционная датировка называет 1329 г. временем основания монастыря (см. еп.Арсений. Летопись церковных событий, СПб., 1880 г. и архим.Игнатий. Краткое жизнеописание русских святых, СПб., 1876 г.). но Сергий и Герман XIV в. могли носить имена в честь своих предшественников. Далее, в конце Х века рядом с монастырём "на близлежащем островке" начал свой монашеский подвиг Авраамий Ростовский (Сборник монахини Таисии. Т.2, с.251). Если согласиться, что монастырь был основан не позднее IX в., то сомнительным кажется приход монахов из Византии, как думает еп.Арсений, или, тем более, из языческого Новгорода. Вернёмся к св.Герману. до крещения он был жрецом бога Хорса (вариант солярного культа Аполлона), другое имя этого бога – "Даждь-бог". "Даждь-божьи внуки" именовали себя росы в "Слове о полку Игореве", а в древних кельтских и англо-саксонских источниках росов (русов) называют "доги". Племенной состав изначальных росов большинство исследователей определяют как конгломерат балтов, финнов, скандинавов и (в меньшей степени) славян. Прибытие на остров кельтских монахов из Ирландии или Британии становится ещё более объяснимым, так как на Валааме обитали родственные им кельты.

В-третьих, общеизвестно, что при дворе св.князя Владимира до принятия им крещения жил торвежский король св.Олаф Трюгвассон и командовал дружиной Владимира. А.В.Карташёв в "Очерках по истории русской церкви" признаёт: "Нельзя отрицать, что будучи в Гардарике, т.е. на Руси, он (св.Олаф Трюгвассон) мог действительно быть одним из личных миссионеров, повлиявших и непосредственно на Владимира, и через какую-то из его жён". Но св.Олаф Трюгвассон был крещён в Британии и, взойдя на норвежский престол (995 – 999 гг.), именно оттуда привёз священников. "Греческую версию" это обстоятельство не подкрепляет. И ещё раз вспомним, что на Северо-Западе, который следует рассматривать как единую религиозно-культурную область, христианству пришлось бороться с культом Солнца в его различных вариантах. Практически на всех крестах, начиная от Британии и Скандинавии, кончая Карелией и Новгородом, присутствует круг. Появление кельтских крестов на северо-западе Руси можно, впрочем, объяснить не только непосредственно результатами ирландской миссии, их могли принести и скандинавские купцы или воины – те, что направлялись не на Днепр к Чёрному морю и в Византию, а шли на Восток через Финский залив, Неву к Старой Ладоге, минуя Ладожское озеро. Далее их путь лежал до верховьев Волги или к Арабскому халифату через Каспий. От Ладожского озера ещё одна дорога открывалась по Волхову в Новгород (Хольмград), откуда добиралась уже до Полоцка или двигалась к Западной Двине и Волге. В любом случае, это был символ церкви св.патрика и её евангельской проповеди в этой части Европы. Есть много схожего в том, как Ирландия и Русь принимали христианство. В Ирландии (как отчасти и тут) Церковь осторожно видоизменила различные древние языческие праздники. Оймелк стал праздноваться как день св.Бригиты, который, в свою очередь, заменил собой праздник в честь языческой богини с таким же именем. Белтейн (Бельтан), "праздник костров", превратился в день св.Филиппа и св.Джеймса, самхейн (самайн) стал днём Всех Святых. Зимнее солнцестояние (21 декабря) теперь – праздник св.Фомы, а в летнее солнцестояние, 21 июня (позже 24 июня), отмечается рождество св.пророка Иоанна Крестителя, в день осеннего равноденствия совершают память св.ап.Матфея. Стирать язычество, как это делают с неудачной надписью, ни св.Патрик, ни его ученики не спешили. Они видели искреннюю кельтскую религиозность, которая была пропитана героическим духом, мистическими переживаниями, и знали, что эту духовную жизнь следует не разрушать, но творчески преобразить, внести в полусумрак священных рощ и пещер свет новой эры, наполнить кельтские светильники новым маслом и тем самым вернуть Богу то, что Ему по праву принадлежит. Всё лучшее, что было в язычестве, приняло кельтское христианство. Это прекрасно выражено в "Благословении на праздник костров – белтейн":

Благослови, и Троица истины и щедрости,
Меня, жену мою, детей моих,
На благоухающей равнине, средь гор прекрасных,
И всё, что есть в доме моём.
Всех коров, всю птицу, все стада, весь хлеб.
От кануна дня всех святых до кануна праздника костров,
Доброй поступью и смиренным благословением
От моря к морю, к каждому истоку рек,
От волны к волне, к истоку водопада.

Гэлльские песни

Долгое время кельтские верования продолжали жить в христианстве, особенно в сельских районах, и сейчас для историков ирландское христианство, как ни странно, остаётся одним из источников для изучения древней кельтской религии.

"Сердце Бога в сердце матери", - говорит пословица. Кельтская христианская церковь, благодаря мудрости её святых, стала этой любящей матерью для своего народа, и её монахи бережно сохраняли кельтское национальное наследство. Их учёность, как бы очевидно скромна она ни была, по сравнению с учёностью более поздней средневековой Европы всё же стояла достаточно высоко для своего времени на Западе, может быть, потому, что ирландцы, внутренне чуждые соблазнам эллинского и римского язычества, глядя на эту уходящую, но ещё живую культуру, не испытывали перед ней религиозного страха, в отличие от континентальных кельтов. Они смело изучали древнюю мудрость и классические языки. Первые кельты достигли Ирландии в Гальштадский период, и говорили они на так называемом "ку-кельтском" языке (гойделик). Раскапывая древние захоронения, антропологи пришли к выводу, что до норманского вторжения на остров кельты имели череп, почти не отличающийся по форме от черепа современного ирландца. В сагах, эпосах и лирических повествованиях, до нас дошедших, древние поэты воспевают голубоглазых героев, имевших золотистые волосы и светлую кожу.

Закрепившись на острове, они удачно проникли с Западного побережья в Британию. Но там их встретили другие кельтские племена, пришедшие в Латенский период, говорившие на "пи-кельтском" (бритоник), и им удалось оттеснить своих дальних родственников. В результате этих событий языки гойделика можно найти в Ирландии, на острове Мэн, а также в Шотландии (но позднее), языки бритоника – в Уэльсе, Корнуэлле и Бретани. Ко сремени римских завоеваний популярная, незаписанная мифология кельтов была единственной широко распространённой в Западной Европе. К IV в. в Ирландии было известно алфавитное письмо ("огам"). Когда появился св.Патрик, то начал применяться латинский алфавит. Центром письменности (как и на Руси) стали монастырские школы.

Самые богатые литературные произведения на старом и среднеирландском наречии, которые дожили до наших дней, прошли через кельи переписчиков. Ирландские монастыри в Клонарде, Клонмакнозе, Армаге, Бангоре, Линдисфарне, на Айоне были крупными духовными и интеллектуальными центрами. Много иностранцев приходили учиться в Армаг. Англо-сакс Алкуин, который принйс оживление в культуру франков, провёл много лет в Клонмакнозе. Галльский епископ Аскальф жил на Лионе у св.Адамнана. ирландцем по происхождению и воспитанию был "апостол алеманов" св.Галл. В 595 г. вместе с миссией св.Колумбана он приплыл на материк, и в Швейцарии около Штейнаха им был основан знаменитый монастырь Сент-Галлен. Именно ирландские монахи по сути подготовили культурное возрождение эпохи Каролингов. Они же проникли в Моравию ещё до расцвета Велико-моравской державы.

Развивалась и музыкальная культура. Предание говорит, что в миссионерских путешествиях св.Патрик и его спутники часто, прежде чем начать проповедь, собирали народ игрой на инструментах и пением. Судя по резным изображениям, сделанным на камнях и металлических изделиях, наиболее распространённым инструментом была кельтская арфа. Этот небольшой музыкальный инструмент ставили на колено, а другой перебирали струны. Музыка сопровождала поэтический рассказ в доме богатых людей. Для простого народа более привычными были свирели, волынки и рога, чьи резные изображения тоже были найдены. Иберния всегда была музыкальным островом. И видимо, не только пасторальные мотивы звучали здесь, иначе вряд ли в Средние века сложилась бы такая песнь:

Я родом из Ирландии, Ирландии, Ирландии,
Святой земли Ирландии, Ирландии, Ирландии,
Пойдём со мной в Ирландию, Ирландию, Ирландию,
Пойдём со мной в Ирландию, плясать ради Христа!

Одним из величайших открытий кельтского христианства, как считала Чара Чэдвиг, является "степень и значимость индивидуального опыта, интерес и радость от малых вещей и как здорово делиться всем этим с другими". Аскетизм не являлся помехой для дружбы ранних святых. В целом ряде историй св.Патрик и св.Бригита описываются как ближайшие приятели, хотя в действительности они вряд ли вообще встречались (если соотнести традиционные даты их жизни, то св.Бригите должно было бы быть шесть лет, когда св.Патрик умер). Но для кельтов это обстоятельство большого значения не имело. С из точки зрения, люди с такими качествами и святостью как Патрик и Бригита, без сомнения, должны были бы быть друзьями – даже если они и жили в разное время.

Вообще же кельтское восприятие времени было таким, что именно сейчас совершается полнота времён, о чём свидетельствует старая ирландская пословица: "Когда Бог сотворил время, Он сотворил его много". Но время конечно, и жизнь человека имеет свой предел, святые не исключение. "Исповедь" заканчивается так: "Я умоляю тех, кто имеет веру, если таковые сподобятся читать эту книгу, которую грешный Патрик – да! Неуч Патрик – написал в Ирландии, пусть они не помышляют себе, что я, невежда, от себя сотворил нечто, угодное Богу! Пусть они знают истину: труд сей – дар Божий. И это я должен исповедовать, прежде чем умру". Муирча не случайно сравнивает различные моменты жизни св.Патрика с тем, что переживали Иона, Моисей, Иоанн Креститель. Время, которое Бог отпускает каждому из нас для заботы о вечности, как правило, прерывается внезапно, но в случаях со святыми эти сроки часто оказываются приоткрытыми. Так произошло и со св.патриком. предание говорит, что зная о скорой своей кончине, святой из очередного путешествия поспешил в Армаг, желая умереть в любимом городе. Но по дороге в огненном кусте (как пророку Моисею) ему явился ангел и сказал: "Поверни обратно, Богу угодно, чтобы твоё достоинство, благочестие и ученье были живыми запомнены в Армаге". И св.Патрик взошёл на каменистую вершину горы Кроу. Там сорок дней он провёл в посте и молитвах. Когда настал последний час, святой поднял принесённый тяжёлый колокол и бросил его вниз с молитвой о том, чтобы Христова вера не иссякла в Ирландии. Колокол подхватили ангелы (на самом деле "тяжёлые" колокола появились гораздо позднее). Перед самой смертью его благословил и отчитал отходные молитвы епископ Тассахский. Св.Патрик скончался 17 марта 461 г. в один год со св.Львом Великим (это день памяти в католическом календаре). Один из больших валунов на кладбище в Даунпатрике сегодня носит его имя, однако никто не знает, где точно погребено тело святого. В Армаге и сейчас стоят на двух холмах церкви. Они смотрят друг на друга. Первая из них – ирландская церковь, находится на том самом месте, где был первый монастырь святого, а в другой – римо-католической базилике, располагается одна из самых богатых коллекций кельтского религиозного искусства. Предание говорит, что в течение первой ночи после погребения святого ангелы с песнопениями охраняли свежую могилу, а пришедшие люди уснули. На другой день ангелы исчезли, оставив после себя удивительное благоухание, как бы от сладкого вина и аромат дикого мёда. Ночью уже множество ирландцев, желавшие проститься со св.Патриком, пели псалмы и читали заупокойные молитвы. А когда спустя много лет над могилой решили возвести храм, то при раскапывании грунта строители были поражены светом, исходившим из захоронения.