Это сейчас британское «восьмидесятничество» умеет качественно скандалить и огрызаться в ответ на так называемую ситуацию в мире. Да так, что Бэнксу за беспардонное поведение не разрешают слетать в Киев на Еврокон. Но в конце тех самых 80-х, когда уже истощались запасы фантазии, призванной шокировать подданных Ее Величества, вдруг стало ясно, что одиознее писателя, чем Салман  Рушди, нет и еще долгие годы не сыщется. Секрет его «успеха» — в верном выборе эпатируемой аудитории.

И хоть официальный Иран уже не называет Рушди террористом, своими писаниями оскорбившим 1,5 миллиарда жителей планеты, и «дело» его вроде бы закрыто, писатель вряд ли облегченно вздохнул.

Авиакомпании не пускают Рушди на свои самолеты, опасаясь, что противники его творчества не словом, а делом выразят давно назревшее несогласие с его мнениями об исламе. Ведь после отмены «государственного» миллиона, благодаря частным иранским фондам, награда за голову Рушди выросла втрое.

Обидно и нам: издатели, готовые было выпустить на русском источник сего казуса, роман «Сатанинские стихи», давно оставили попытки под давлением анонимных угроз. И вряд ли какой козак возьмется переводить на украинский это «письмо турецкому султану».

Будто к дефициту подходим мы к любой новоизданной книге самого неугодного на Земле автора, чья «слава живого трупа затмила славу писателя».

Сборник «Восток, Запад» открывают две зарисовки на социальные темы, столь скучные, что место им в школьной хрестоматии. За ними следует красивейшая, но подозрительная повесть об украденном из хазрабальской мечети волосе Пророка. Не сразу ясно, критикует ли здесь Рушди законы шариата (как обычно) или, все же, превозносит мусульманскую мораль (как тоже бывало). Рушди, подобно автору «Забавной Библии» Лео Таксилю, не раз привселюдно менял взгляды, то каясь и принимая веру, то снова высмеивая святое.

Затем писатель выдает три рассказа о «Западе». Гамлет глазами сбрендившего фрейдиста-сюрреалиста, аукцион как символ европейской жизни, скука в качестве причины открытия Нового Света… Здесь предстает Рушди-формалист, на каждой странице использующий почти весь набор приемов и методов постмодернизма.
Последний, ударный триптих — о невозможном синтезе менталитетов. Индиец-пакистанец-британец Рушди, с детства пребывавший в стране Межкультурье, а позже пропустивший сквозь себя линию идеологического фронта, как никто знает, сколь опасны для рассудка попытки смиксовать чуждые друг другу мировоззрения.

Не пугайтесь масштабных задач этой книги. В ней хватает изобретательного и циничного драйва. А идею съедобных ароматизированных трусиков для стриптизерш Рущди мог бы и вовсе запатентовать.

Алек Веремко-Бережой