Сознательно и подсознательно

Натали приснилась любовь. Будто сердце переполнено нежностью, губы горят, глаза светятся, и мир - волшебная страна, и жизнь - сплошной праздник. Проснулась: за окном догнивал сырой вечер, чахлый приемник на кухне вещал трескучими голосами политиков.

Бережа послевкусие сна, она резким щелчком отключила пустословов, поставила диск Свиридова и заварила крепкий кофе. Запах мужчины продолжал кружить голову, шея помнила жесткость щетины, губы - вкус его губ. Где, в каких пластах подсознания плутала ее непокорная плоть? Какой прекрасный зверь подстерег ее на солнечной излучине грез и яви? Она попыталась вспомнить лицо того, с кем так упоительно целовалась, и не вспомнила. Там, во сне, лицо не имело значения, осязание было важней зрительного восприятия. Тогда дотошная Натали стала перебирать в уме мужчин, способных вызвать пожар в крови. Но, к своему глубокому разочарованию, ...не смогла найти ни одного!

А ведь были, были орлы в одинокой жизни Натали! Но все почему-то через время оказывались птицами иного полета... Взять хотя бы того полковника, что согревал ее чаем на оранжевом Майдане и сравнивал революцию с весенней грозой, очищающей воздух. Мир в те минуты казался ей большой, освещенной звездами сценой, а все эти замерзшие, окрыленные великой идеей люди - непослушными детьтми, заигравшимися в запретную, но захватывающую игру. И только она, маленькая женщина с медицинским чемоданчиком, готовым раскрыться в любую секунду, если станет кому-то плохо, понимала трезвым умом, что к чему. Играйте, играйте, дети, тешьте себя счастливой иллюзией, пойте вольные песни, ведь скоро опять всех загонят в стойло и заставят маршировать под совсем другие речевки! Она парила над миром, над площадью, грустя и радуясь, хватая полными легкими этот чистый воздух веры, святой дружбы и патриотизма, которым кто-то хитроумный сумел опьянить народ, а рядом парил полковник, такой же благородный рыцарь, готовый подставить плечо любому, кто вдруг поскользнется.

Они почти не разговаривали, но держались неизменно рядом и понимали друг друга по междометьям, по выражению глаз. А однажды, провожая до метро, он ласково взял ее за локоть и коснулся губами губ, словно скрепляя печатью то эфирное, неуловимое и вместе с тем непреодолимое взаимное тяготение.

А потом полковник исчез, и оказалось, что они не обменялись телефонами, и единственной связующей ниточкой осталась та скамейка, где встречались каждый вечер. И долго потом, когда всенародный подъем сменило разочарование, когда снова все встало на свои места - голодранцы разошлись по баракам, а политики - по дворцам, - Натали приходила сюда, лелея слабую надежду, что то же самое сделает и Он. Но разве станет солидный мужик, как сопливый мальчишка, ждать на скамейке уплывшее счастье? Да и кто сказал, что все, что нас когда-то порадовало, надо тащить в свой дом? И теплую корягу, на которой посидел в лесу, и морской песок, из которого строил башни?

Прошло время, полковник забылся... Да и что там полковник, если забылось более важное - запах очищающей грозы, озон после ливня, стук в унисон миллиона сердец?!

- Так, хватит валять дурака! - приказала себе Натали, - надо сходить в магазин, купить овощей, свинины, творожка для блинчиков, внуки их очень любят. Завтра приедет дочь с малышней, а холодильник пуст.

Она завязала волосы в хвостик, надела джинсы, куртку (сзади пионерка, спереди пенсионерка!) и выскочила на улицу. Супермаркет был почти пуст - люди доедали то, что закупили на праздники. Ната покидала в тележку все, на что глаз упал, и отправилась к кассе. Касса работала только одна, да и то в расслабленном режиме. Молодая щекастая кассирша соловьем заливалась перед коренастым мужиком, стоящим к Наталье спиной. Выждав минуту, Наталья не выдержала и резко нарушила идиллию:

- Девушка, будьте добры! Рассчитайте меня, а потом любезничайте.

Кассирша огрызнулась, а мужик оглянулся, и Натали узнала в нем ...полковника.

- А я вас искал! - сказал он счастливым голосом.

- Здравствуйте, - усмехнулась Ната, складывая дрожащими руками банки и свертки в пакет. А перед глазами все поплыло, растекаясь радужными разводами, и сердце стучало так, что услышала даже кассирша. По крайней мере ядовитый взгляд был пойман пылающей щекой. Они шли по безрадостным сумеркам и по-детски держались за руки.

- Вы за кого голосовали? - спросила Натали. - Лично я во всех разочарована...

- Да бросьте вы, - перебил полковник. - Нашли о чем говорить. Я даже в церковь ходил, свечку поставил, чтобы вас отыскать.

- С супругой? - Ната боялась показаться наивной дурочкой. Может, у человека такая манера шутить?

- И жене поставил свечу, - проигнорировал полковник. - Потерял ее три года назад, а ощущение - будто вчера. Вы первая, кто во мне разбудил мужчину.

- А кассирша? - не удержалась Ната.

- Вот язвочка! - рассмеялся полковник. - С вами не соскучишься.

- А вы боитесь скуки?

- Боюсь. Не скуки, а тоски. По уже известной вам причине.

Зависла пауза.

- А вы кого-то в гости ждете? - спросил полковник, вручая ей пакет у подъезда. - Вес приобретенного внушительный.

- Да, дочку с внуками, - смутилась Ната и поспешила добавить - она у меня в восемнадцать замуж выскочила.

- Да я вижу, что вы молоды. И красивы... Открою вам страшный секрет - я за "Регионы" болел, не за оранжевых. А на Майдан пришел из любопытства. А потом стал ходить, чтоб с вами встречаться... И все это время вы снились мне, причем очень-очень близко. И сегодняшней ночью. Я носил в себе вкус ваших губ весь день, а вечером собрался и пошел зачем-то в гастроном, даже не догадываясь, что живу совсем рядом, через квартал. Это судьба. Вам не кажется?

- И что дальше? - глупо спросила она пересохшими губами.

- Только одно - закинем сейчас к вам продукты и пойдем ко мне пить шампанское!

- Нет-нет! - испуганно замотала Натали головой, вспомнив про кавардак в квартире и линялую футболку под курточкой. - Я приду через пару часов, хорошо? Ждите меня на этом же месте!

Она взбежала на пятый этаж, легко, как девочка, закинула пакет в холодильник и метнулась в душ. Горячие струи, смешавшись с яблочной пеной, превратили ее в Афродиту. Так вот что означал сегодняшний сон! Вот кто поймал ее в золотые сети любви там, где нет ничего невозможного! Она вышла нагой из душа и распахнула шкаф. Что же надеть, чтоб сразить полковника? Смешно, но она действительно ощущала себя девчонкой, впервые идущей на свидание! И в этот момент зазвонил телефон.

- Да-а-а, - загадочно-лукаво пропела в трубку Наталья.

- Привет, мамуль, как дела? Мы к тебе часов в 10 подвалим, о-кей? Блинчиков с творогом напечешь?

- Не знаю, не знаю, - загадочно отозвалась Наталья. - Лично я ухожу сейчас в гости, вернусь, вероятно, поздно и встану соответственно поздно. Если успею, то напеку, а нет, то справимся вместе.

- В гости? На ночь глядя? - неприятно изумилась дочь. - И куда же, если не секрет?

- Не секрет, - рассмеялась Наталья. - На свиданье. К настоящему, дочь, полковнику!

Она ожидала, что дочка взвизгнет, поздравит ее с приключением, ведь сама прозудела все уши - найди да найди себе друга! Но в трубке зависла пауза.

- Мама, какое свидание? Где ты подцепила этого хоря?

- Фу, как гадко ты выражаешься! - поморщилась Ната. - Мы стояли на Майдане, он отпаивал меня чаем, чтобы не замерзла.

- Господи, как романтично! - съзвила дочь. - Их породнила революция!

- Солнце, ты что? Сердишься? - догадалась Наталья.

- Да нет, чего мне сердиться! Если тебе случайный хахаль дороже внуков - на здоровье. Мы можем вообще визит отложить, а ты веселись себе, мамочка...

Жгучий, липкий, обморочный стыд ударил в лицо Наталье и стал медленно растекаться по телу. А ведь права дочь, права! Всему свое время, свои приличия. Как ей в голову могло такое придти - тащиться ночью в дом к первому встречному! Ей, порядочной женщине, терапевту, матери, бабушке, наконец!

- Да я пошутила, а ты поверила, - сказала она в трубку деревянным голосом. - И с творогом испеку, и с мясом, и даже с грибами! Свининка уже варится.

Ната тяжело подошла к трюмо, на нее виновато взглянула немолодая женщина. Зачем себя обманывать? В этом возрасте надо думать о душе, а не о теле. А если последнее бунтует, требуется его приструнить. Она надела старый халат и пошла распаковывать сумку, ставить мясо на огонь, чистить овощи для борща.

Ночью ей не спалось. Голова болела, воздуха не хватало. Сон наваливался рывками, тягомотный, безрадостный - какие-то сварливые бабки с язвами, какие-то заброшенные огороды и колодцы. А потом она увидела полковника, точней его спину, он шагал по лесным буеракам вперед, а она, ломая каблуки, бежала следом, но не смогла догнать. И позвать его не могла, потому что рот спекся от горького дыма, и откуда дым в лесу? Может, какие-нибудь грибники не погасили костер, и теперь пламя съедат траву и деревья?

...Очнулась в больнице.

- Слава Богу, - сказала ей нянечка, - Оклемалась! А квартира твоя не сгорела, не бойся. Только кухня закоптилась. Если б не твой военный, могла б никогда не проснуться.

В палату зашел зав отделением Николай Михайлович.

- Привет-привет, дорогая, как самочувствие? Интересный суицид ты задумала - угорание посредством сжигания мяса в сухой кастрюле!

- Я же борщ собиралась варить... - с трудом шевеля языком пояснила Наталья. - А как я здесь очутилась?

- Это вопросы к кавалеру. Он дверь выломал, и скорую вызвал, а там наш Петрович работает, узнал тебя и привез в отделение. Меня ночью с постели подняли.

- Надо бы дочери позвонить, она в гости ко мне собиралась.

- Не волнуйся, ребенок твой уже дома, копоть на кухне чистит. Одним словом, полная идиллия. Ты не одна, и это меня искренне радует. Что ж ты молчала, что сердечного друга завела?

Выписали Натали к вечеру, в надежные руки полковника. Сидя в его стареньком, но ухоженном "Москвиче", она слушала рассказ, как он долго бродил у подъезда, пока не увидел черный дым из окна, как утром познакомился с дочкой и малышней, и чувствовала себя счастливой. И душой, и телом. И сознательно, и подсознательно.

© Марина КОРЕЦ

Высказать свое мнение и обсудить прочитанное вы можете в нашем Форуме