Вам бы здесь побывать

Колючие льдинки страха моментально разнеслись кровью по всему телу, поражая оцепенением, даже самые маленькие и незначительные его клетки. Они, как зародыши беспокойства, прорастали в груди, укрупнялись, набухали, давили на сердце, замедляя его удары. Слезы высыхали на подступах к глазам, пальцы рук, ломая ногти, сминали белую скатерть. Хотелось боли. Казалось, что только она может вернуть к жизни, как заслуженная кара за легкомыслие, безволие, глупость, предательство, эгоизм и подлость. Душа требовала суда, и суда скорого, но Лена врала себе: не осужденной, а - прощенной она стремилась быть.

Начался дождь. Она вышла на улицу, и побрела без зонта вдоль грязно-голубой побитой грибком стены, навстречу пугающему будущему. Волосы быстро намокли и упали липкими хвостами на лоб и щеки. Лена обхватила дрожащими, цепенеющими руками плечи...

Как часто, походя, мы совершаем ошибки, которые совершенно неожиданно меняют нашу жизнь, или наше представление о ней. Они, как стрелочники на перекрестках, стоят и ждут.

...Покаяние не искупает ошибок, а всего лишь примиряет нашу совесть с поступками, и дает шанс тем, кого мы предали, изображать прощение...

Лена не знала, как ей поступить. Выкупить кассету? Скрыть такие траты от Антона не возможно. Рассказать правду? От этой мысли она почувствовала головокружение.

Не верить Николаю, требовать встречи с шантажистами? Такой подход дарил надежду: а вдруг вся эта история - бред униженного, отвергнутого извращенца. А если он не солгал? Она потеряет время, разозлит своим упрямством негодяев, и они, чего доброго повысят цену, а то и вовсе удумают мерзость похлеще. Занять? Но, у ее знакомых нет возможности суживать такие суммы, а обратиться к приятелям Антона - равносильно самоубийству.

Она взяла такси, назвала адрес. Таксист отнесся к ней настороженно, долго не решался везти. Всю дорогу молчал.

Лена попросила остановить, не доехав несколько сот метров. Дорога была грунтовой. Каблуки проваливались в коричневую жижу. Раза два Лена чуть было не свалилась в грязь. Дождь не утихал. Мокрые шлепки листьев на ветру напоминали симфонию пощечин. От ряби лужи казались съежившимися и колючими.

Лена с облегчением вздохнула, подходя к дому, когда увидела, что его окна не светятся. Вероятно, Антон задерживался на работе. Он не видел, как она вошла, сбросила одежду, как она рыдала в ванной комнате, как налила в стакан водку и выпила залпом, не включая свет, залезла под одеяло и уснула. Ее организм, перегруженный тревогами дня, требовал сна.

Субботнее утро не принесло облегчения. Когда сон отпустил сознание, первые же мысли повергли ее в глубочайшее уныние; она вспомнила вчерашний разговор, губы ее задрожали, но она сделала усилие воли и не дала слезам выдать себя мужу.

Лена не решалась открыть глаза, она пряталась во тьме опущенных век от настигшей ее действительности. Ей казалось, что там, в видимом мире, произошла катастрофа - рухнуло небо. Она ощущала его тяжесть, его холодное, скользкое прикосновение. Оно дышало позором, насмешками, упреками...

Так она провела почти час, не отвечая на нежные поцелуи Антона, отказавшись от завтрака и кофе, приготовленного им, объясняя свое поведение головной болью... Антон не удивился. Они так редко проводили субботнее утро вместе. Как правило, Антон отправлялся на работу и находился там, по меньшей мере, до обеда, так что ему не с чем было сравнивать поведение жены.

Когда муж уехал, ей стало немного спокойней: "Хватит. Так, чего доброго, и с ума сойти можно, - Лена попыталась взять себя в руки. - Выход должен быть. Платить глупо. Говорить с этим козлом, Николаем, бесполезно. Кто эти предурки…. Надо с ними встретиться, может, удастся договориться. Нет, опасно. Я не знаю, чего от них можно ожидать. А если встречусь не я. А кто? Вот... Кажется, близко. Нужен посредник. Посредник, которого они испугаются. Против лома... Позвонить знакомым ментам? Ты, что - дура? Они же тебе потом на шею и сядут, и будут доить бесконечно. Саша? Конечно же! Как я раньше не вспомнила о нем".

Александр Пивоваров учился с ней в одном классе. Их дружба началась в девятом классе, когда он стал встречаться с ее подружкой. Саша был спортивным парнем, занимался в секции дзюдо, играл в футбол, был членом сборной школы по легкой атлетике. Они часто проводили время вместе, ходили в кино, любили бродить по старым улочкам, сидеть в маленьком кафе в дождливый день, обсуждая за чашкой кофе общих друзей и знакомых.

Первое же испытание, выпавшее на долю Иры (так звали подругу Лены) и Саши, оказалось им не по силам. Сашу призвали. Служить он попал на Балтику, в морской спецназ. Ира ждала своего любимого полгода. Через год вышла замуж. А Лена даже приглашение на свадьбу оставила без внимания, слишком дороги для нее были отношения, царившие в их маленьком трио.

Демобилизовавшись, Саша поспешил навестить Лену и подробно расспросил о случившемся. Слушая ее рассказ, он выкурил пачку сигарет, которая была первой в его жизни, не прощаясь, встал и ушел. Лена его не окликнула. Поговаривали, что он уехал из города.

И вот, совсем недавно - заглянул в цветочный магазин. Почти не изменился, такой же высокий, широкий в плечах, грудь колесом, только лысый. Сопровождали его сын лет семи, и белокурая дочка-кукла с голубыми глазами, которая сидела на его могучей руке, опустив головку на плечо внушительных размеров.

Встрече обрадовались оба. Оказалось, что Саша никуда не уезжал, просто хотел забыть первую любовь, и все, что о ней напоминало. Теперь - семьянин, работает детским тренером.

Цветы он выбирал для жены. Обменялись номерами телефонов, договорились созвониться, хотя оба понимали, что, вряд ли, это произойдет...

Лена долго искала сумку. Перерыла весь дом. Затем вспомнила, что оставила ее на работе. Второпях одевшись, кое-как, уложив волосы, выскочила на улицу. До трассы практически бежала. Ей не пришлось долго стоять с поднятой рукой.

- В центр, на Владимирскую. - Лена даже не дождалась ответа водителя, впрыгнула в салон автомобиля, и только тогда обратила внимание, как трудно ей дышать.

За рулем сидел седой мужчина лет пятидесяти.

- Милая, только деньги вперед, а то знаешь...

- Сколько, - со свистом, еще не отдышавшись, спросила Лена.

- Ну,... Я знаю... Это вы же часто ездите...

- Тридцать хватит? - Лена чуть приподнялась, стараясь добраться до заднего кармана в джинсах.

- Угу. - Старик обрадовался и поспешил согласиться.

Лена влетела в магазин, бросилась по лестнице на террасу, замерла. Сумочка стояла на полу, у правой тумбы стола.

В одном из кармашков визитницы хранился крохотный обрывок бумаги с его номером телефона. Пальцы не набирали, а простучали по кнопкам. Трубку подняла жена:

- Я слушаю.

- Я бы хотела переговорить с Александром Пивоваровым.

- Кто говорит?

- Бывшая одноклассница. - Лена кусала от нетерпения губы.

- Ира?

- Что вы, нет, мое имя Елена... Елена Говорова... Ой, - она осеклась. Говорова - фамилия мужа, он не знает. - Скажите - Лена Брыль.

Она успела удивиться, что женщина, взявшая трубку, назвала ее Ирой. По всей видимости, в их семье нет тайн.

- Привет, честно говоря, не ожидал.

- Почему? Та ведь сам дал номер.

- У меня сложилось впечатление, что ты спросила так, для приличия...

- В принципе, ты прав.

- Что-то случилось?

- Случилось, Сашенька. Да... Случилось.

Он был уверен, что при этих словах, она оглядывалась.

- Что-то серьезное?

- Думаю, что да. Ты мог бы со мной встретится.

- Да конечно. Но не раньше двух.

- Где тебе удобней?

- Погоди, могу опоздать, а в четырнадцать сорок пять? Кафе "Тироль", на Прорезной, знаешь?

- Да, и я тебя умоляю, приди.

Она не спешила, до встречи оставалось двадцать минут. Ее частота шагов, не соответствовала общему ритму. Пестрая толпа обминала "инородное тело" - несмотря на выходной день, все куда-то спешили.

Она заметила, что вокруг нее нет грустных лиц. Наверно, все несчастные люди сидят по домам, и жуют свою тоску в одиночестве. Что заставляет их прятаться, и почему все эти везунчики, беззаботные баловни, бесстыдно выставляют на показ свое благополучие? Лену раздражали улыбки. "Их счастье увеличивается во сто крат, когда они видят мою удрученную физиономию," - думала она. "Интересно, что произойдет, если я в ответ улыбнусь? Начнут спотыкаться, ломать ноги?"

Саша прибыл чуть раньше и ждал у входа. После скороговорки заранее заготовленных комплиментов, он пригласил пройти.

- Пить что-то будешь?

- Нет, если хочешь, закажи себе. Давай присядем вон там, у двери, - и, не дождавшись согласия, Лена направилась к выбранному ею столику.

- Стакан томатного сока, и два кофе, - заказал Саша на ходу, и обратился к Лене: - Как дома, как дела, дочка?

В ответ Лена только криво усмехнулась.

- Рассказывай, я вижу день не из веселых.

- Саша. - она вытащила сигарету из пачки, прикурила, затянулась, повертела зажигалку в руке, отвернулась на мгновение к окну, затем, глядя в глаза собеседнику, продолжила. - Мне очень стыдно. Даже не знаю с чего начать. Я бы очень хотела, что бы то, что я тебе расскажу, никто и никогда не услышал. А если... Не сможешь помочь, так чтобы тут же и забыл. Ты знаешь, это спасительное качество - забывать.

Лена, как могла поведала историю своих отношений с Николаем, фактически дословно пересказала вчерашний с ним разговор.

- Саша, я хочу, что бы ты встретился с этими подонками, и договорился.

- О чем?

- Я должна получить кассету.

- ...????

- Саша, прошу тебя, помоги. Я больше ни к кому не могу обратиться. - Лена заплакала, от стыда и ощущения того, что та соломинка, на которую она так рассчитывала, может подвести.

- Как звонить этому, твоему Донжуану?

- Да, да, - засуетилась Лена, вытирая глаза и лицо носовым платком, - я сейчас... он у меня на мобильном... секунду... вот.

Саша взял в руку трубку, и нажал кнопку "Вызов". Ответили не сразу.

- Моя фамилия Пивоваров, Александр. Если я не ошибаюсь, вы Николай? - Он старался говорить как можно спокойней и уверенней.

- Да. - Когда Николай увидел на дисплее знакомые цифры, а в трубке услышал мужской голос, тон которого не предвещал разговора о погоде, он занервничал: - А в чем, собственно...

- Давай без околичностей. Я хочу встретиться с людьми, о которых ты упоминал в разговоре с Леной. - Трубка в ответ молчала. - Ты не слышишь?

Николай обладал превосходной реакцией - ничем хорошим для него эта встреча не закончится, а если он откажется ее организовать, то навлечет на себя иную беду. Что же делать? Когда нет решения - бери паузу...

- Я вас понимаю, и буду, признателен, если вам удастся вытащить нас из этого дерьма. Просто я думаю, как все устроить. - В конце фразы его голос стал писклявым и неприятным. Он осекся, и, сделав паузу, сказал: - Связь у меня с ними односторонняя...

- Когда они должны тебе звонить? - Нетерпеливо перебил его Саша.

- В понедельник... - Николай отвечал, как после окрика командира, вызванного бестолковым блеянием нерадивого солдата.

- Назначишь встречу на вторник, и перезвонишь Лене не менее чем за три часа до нее. Понял?

- Да. - Николай подчинился. - Но...

- Все. Мы ждем звонка. - Саша выключил телефон. Он казался намного спокойней, чем в начале беседы.

- Не волнуйся, Леночка.

Николай понимал, ловушка, которую он приготовил Лене, может обернуться его могилой. Если ее заступник, появления которого он не ожидал, встретится с Иваном - он пропал. Обман выйдет наружу, а встречи, по всей видимости, не избежать. Значит, она должна пройти по его, Николая, сценарию.

Получивший отставку любовник, полагал, что достаточно припугнуть Лену возможной оглаской их отношений, и она выложит пусть не двадцать, но хотя бы десять тысяч. Ее сговорчивость избавит его от проблем, а заодно, он получит возможность поквитаться с обидчицей. Значит, придется вступить в сговор с Иваном, и если так рисковать, то не ради банального покоя или каких-то там пяти штук.

Внутри сработал некий тумблер, отключивший ту часть нервной системы, которая сеяла панику и порождала хаос. Голова его остыла, и стала выполнять привычную работу: думать, предвидеть, вести и анализировать.

Он вознес хвалу Богу, за то, что послал идею запечатлеть их с Леной на пленку. Правда, запись делалась с другой целью: Николай подумывал как-нибудь прокрутить кино другой подруге, так сказать - для обострения отношений. Но сейчас был рад, что наслаждался зрелищем лишь в одиночку...

План Николая был прост: он отдаст запись Ивану, пусть, в конце концов, сам разбирается с Сашей; в качестве приманки он посеет в нем уверенность, что таким путем можно получить более значительную сумму. Если Лена согласится на выкуп, все кончится, и он может претендовать на долю. В этом случае из жертвы он превращался в соучастника, владельца информации, без которого не обойтись, просто не стоит до поры спешить с передачей бомбы, которую он предусмотрительно хранил на даче.

- Ну, ты и падла. - Иван аж присвистнул, изумившись, изобретательности Николая. После чего замотал головой и продолжал: - Хотя, способная...

- Согласен или - нет?

Они встретились в воскресенье. Николай не врал, когда говорил Саше, что у него нет связи с Иваном.

Два молодых человека, неторопливо расхаживали вдоль витрины. Один, что-то негромко говорил (под незаметно включенный диктофон). Второй внимательно слушал. Когда Николай закончил, Иван задумался на несколько секунд, потом приказал:

- Давай пленку.

- Нет, так я не согласен. - Николай кратко озвучил свои условия. - Сделка пойдет через меня. Ты договоришься, а я передам пленку в обмен на деньги. С тобой я рассчитаюсь за вычетом своей доли.

Он покрылся гусиной кожей. Это был ключевой момент разговора. Николай понимал, что идет ва-банк, и если Иван откажется... О последствиях думать не было сил.

- Что-то ты уж больно осмелел. Забыл, с кем имеешь дело?

- Не забыл, - голос Николая дрожал, но менять линию своего поведения он не стал, - скорее наоборот, очень хорошо помню. Отдав тебе запись, я сильно рискую. Я могу остаться без денег, ты можешь не выполнить своих обещаний, например не отдать кассету, и продолжать шантаж...

- Хватит, умник. - Иван размышлял. Он почувствовал, что теряет контроль над этим слизняком, что он утратил инициативу и вернуть прежнее положение будет непросто. Это возможно только в том случае, если Иван откажется от предложения. Но посуленная нажива не дает покоя, манит, завораживает, так, что отрицательный ответ исключен. Жертва становится сообщником, причем ключевым. Иван почувствовал себя неловко, оттого, что ему предстоит вести беседу, обсуждать детали, договариваться о долях с тем, кто еще час назад был для него дерьмом, мусором. Он коротко взглянул на Николая. Тот показался ему медузой, которую сжали в кулаке, но она расползлась, просочилась сквозь пальцы, собралась, как ни в чем не бывало, и снова приняла свою форму...

- Почему я должен тебе верить? Сдается, ты хочешь меня подставить. Учти...

Фраза повисла в воздухе. Оскорбление пролетело мимо. Николай почувствовал облегчение, и чуть было не выдал себя громким выдохом.

- Я думаю, что если ты пораскинешь мозгами и сделаешь попытку представить, как я могу тебя подставить, то убедишься, что это невозможно. Ну, и, о деньгах: от своего долга я не отказывался, а всего лишь предлагаю заработать больше, естественно, надеясь получить свое.

Иван сдался, но прощаться не спешил. Он силился понять, как такой, в общем-то, устроенный в жизни человек, наверняка, причисляющий себя к некой элите, или рвущийся туда, может перешагнуть грань.

- Слушай, - обратился он к нему, - а тебя по ночам совесть не будит?

- Она у меня спит в другой комнате. - Николай выдержал паузу. На лице его проступили красные пятна, на скулах заиграли желваки. - Тебе ли об этом спрашивать?

- Это мой бизнес.

- Насилие не может быть бизнесом.

Они стояли нос к носу. Слюна Николая летела на щеки, лоб, подбородок Ивана. Тот не обращал внимания... Впервые он ощутил потребность первенствовать в области нравственности. Ему показалось несправедливым то, что высокие моральные характеристики остаются за такими, как Николай.

- Твой страх - мой капитал. - С расстановкой повел Иван, - Тебе ж падла плевать на то, что происходит с тобой, с твоей бабой, тебе задницу, хоть на крест порви, ты все переживешь. Одного ты боишься - огласки. А знаешь, почему она так страшна? - Он заглянул поглубже в потухшие глаза Николая. - Вот, не знаешь, но чувствуешь. Я вижу, что чувствуешь. Ты боишься, что тебя выпихнут, вытолкают в шею, затопчут ногами, заплюют, такие же, как ты. Они чего боятся - от того и городятся. Осуждая тебя, они надеются купить себе прощение, или скрыть свою истинную натуру. А я вот, ничего не скрываю.

- Так, ты будешь встречаться с ее другом? - Вопрос Николая заставил собеседника вспомнить о причине их встречи.

- Да.

Иван ушел не прощаясь.

- Когда ты сегодня вернешься? - Спросила Галя, выкладывая из кастрюли тоненькие розовые колбаски. - Горчицу возьми сам в холодильнике, в дверце.

- Точно не могу сказать. - Саша поднялся. - Я договорился о встрече, и не знаю, сколько времени она продлится.

- Что-то важное?

- Да нет. Обычный разговор о делах насущных. - Саша не считал нужным углубляться в подробности, но и не хотел, что бы дело выглядело так, словно он, что-то скрывает. - На носу соревнования в Белоруссии. Нужен спонсор. Проезд оплатить, проживание, и прочая дребедень...

Как обычно, перед выходом он поцеловал жену и дочь, на мгновение задержался у дверей лифта, но затем передумал и сбежал по лестнице вниз. Утро было свежим и бодрящим.

Как и договаривались, Николай накануне позвонил Лене, сообщил время и место встречи, о которой просил Саша. Передавая информацию другу, Лена волновалась, голос ее срывался, Саша ее успокоил, пообещав, что все будет хорошо.

Он не в первый раз улаживал дела подобного рода. Он был уверен в успехе, полагая, что его школьная подруга всего лишь стала жертвой незатейливых кидал; и, что они отвяжутся, как только наткнутся на элементарное сопротивление.

© Сергей БУЦЫКИН

Высказать свое мнение и обсудить прочитанное вы можете в нашем Форуме