Народный шестисотый

ЕКАТЕРИНА ДАВЫДОВА  |  Август 2005, (№47)

версия для печати

У Феличе Казорати что ни картина — загадка. В живописи своей он впадает в детство: знакомые вещи воспроизводит с утрированной ясностью, незнакомые коверкает, все по отдельности вроде похоже на правду, все вместе — чистый вымысел. Итальянцы его называли магическим реалистом.

Есть у него такое полотно. На заднем плане — ночной Турин, огромный, манящий, незнакомый, уходящий огнями в самые звезды. А впереди толпа — старые и юные, в шляпах и без, деловитые и зеваки.

Посередине прыткая машинка с горящими глазастыми фарами, в которую каждый норовит усесться и умчаться к самым звездам. И пускай усаживается, и пусть себе едет. Это всенародная машина: всякому в ней удобно, всякому она к лицу и под стать и всякому она доступна. Таков он, Fiat 600, для него Казорати написал рекламный постер. Мог бы и не писать — все равно получилось бы то же самое.

Все равно бы их выпустили чуть ли не два с половиной миллиона, а по иностранным лицензиям все четыре. Все равно бы рабочим фиатовских заводов хватало — все по Форду — годовой зарплаты, чтобы купить «шестисотый». Все равно потреблял бы он жалкие 5,7 литра на сотню километража. И все равно бы многократно перевоплотился — в «сеатах», польских «малышах» и наших «запорожцах».
Но все-таки здорово, что Казорати создал постер. На нем — итальянская сказка: консьюмеризм без пошлости.

В послевоенной Германии были образцовые по тогдашним меркам дороги, но не на чем было по ним ездить. В Америке недостатка в машинах не было, но не было и дорог. В Италии для простых смертных не было ни дорог, ни машин. А было вот что. Было 12 телевизоров, 13 холодильников и три стиральных машины на сотню семейств. Было 40% жителей, занятых в сельском хозяйстве. Во всей полуголодной стране не было ни единого приличного супермаркета, зато были кинотеатры, где показывали американские фильмы. Поэтому итальянцы захотели жить так, как жили американцы. Захотели телевизоров, пикников на природе и машин.

До войны у них был маленький Topolino, «мышонок», так они ласково прозвали «фиат» с индексом 500, по числу кубических сантиметров в двигателе. Инженер Данте Джакоза сконструировал его по просьбе сенатора Джованни Аньели в 1934 г. В «мышонке» помещалось двое взрослых, а если дети послушные и сговорчивые, — то и двое детей. Не самый лучший вариант народного автомобиля для аграрной страны с устойчивой традицией многодетности.

В начале 1950-х Джакоза, теперь уже главный конструктор Fiat, взглянул на «мышонка» пристально и придумал маленький фокус. Увеличив объем двигателя до шестисот с небольшим «кубиков», он переместил его назад, за пассажирское отделение, так что места в салоне стало хватать на четырех взрослых человек. И это при наружных габаритах 3,28 на 1,39 м. Такая крошка легко вписывалась в узкие средневековые улочки, решая заодно и проблему с дорогами. Разгоняться она умела до 105 км в час. А стоила что-то около $1тыс.
Превратившись в полноценный взрослый четырехместный автомобиль, «шестисотый» сохранил преимущества «мышонка». При зверских дорожных налогах (bollo auto), которые, так сложилось в Италии, зависят от объема двигателя, эта машинка позволяла честным людям платить меньше государству, приберегая средства на бензин для поездок и путешествий.

На базе «шестисотого» — надежного, маневренного и экономичного — инженеры Fiat сконструировали один из первых в мире прототипов минивэна под названием Multipla. Это была отличная многофункциональная машина: одни возили на ней из села картошку, другие переоборудовали ее в такси.
Итальянская мечта хоть и создавалась под влиянием американской, однако совсем на нее не походила. В США реализация мечты выглядела чванливо и пафосно. Образцы бытовой и офисной техники напоминали монументальную архитектуру, наконец появившиеся дороги — взлетные полосы, автомобили — апартаменты на колесах. Менталитет свойской Италии, вписанной в миниатюрный сапожок, породил иной дизайн: словно бы самодельные предметы интерьера, развеселого вида электронные приборы и автомобили по средствам с ярко выраженной самоиронией.

Новые богачи и плейбои подъезжали к своим яхтам, пришвартованным на Средиземноморском побережье, на экономных крошках, построенных на платформе «шестисотого». Ателье Ghia соорудило на базе его юморной кабриолет Jolly, совершенно непрактичный, только для поездок на побережье годящийся и специально для этого задуманный. Мастера из Zagato брались за переделку карикатурных «шестисотых» наравне с элегантными Aston Martin DB4 и Alfa Romeo Giulietta.

«Шестисотым» можно было гордиться, и не только потому, что он отражал беспечный и не кичливый национальный типаж. Дабы снабдить всю страну «шестисотыми», в середине 1960-х 130 тысяч человек получили работу на заводах Fiat. Еще полмиллиона работали на смежных предприятиях, так или иначе зависевших от фиатовских капиталов.

Потом они отправились покорять мир. Дружественный испанский Seat скопировал модель без изменений. Советские конструкторы в Запорожье, не слишком удаляясь от внешнего образа праотца, внедрили конструктивные изменения, дабы при желании между машинами можно было отыскать десяток отличий.
Когда весной 1969 г. конвейер покинул последний «шестисотый», в стране было более 10 млн автомобилистов, многие из которых начинали свой путь за рулем с Fiat 600. Наверное, им понравилось. Сегодня на 58 млн итальянцев приходится 33 млн автомобилей — такого нет ни в одной стране Европы, даже там, где живется лучше, а дороги шире. И вот что еще уникально: на маленькие машинки категорий А и В, которым во всей Западной Европе не удается занять и трети рынка, в Италии приходится 55%.

Несмотря на кампанию в пользу национального производителя, к крошкам «фиатам» примешались и «форды», и разные «японцы». Но дело не в этом: благодаря «шестисотому» Италия стала местом, где не стесняются маленьких машин и не привыкли измерять степень жизненного успеха их хозяев ни длиною кузова, ни злостью рева мотора.

МЕЖДУ ДЕЛОМ

ФАКТАЖ. ДРАГОЦЕННЫЕ ИМЕНА

В рейтинге величайших брендов планеты, составляемом ежегодно агентством Interbrand, четверка лидеров неизменна уже пятый год подряд: по-прежнему впереди американские компании Coca-Cola, Microsoft, IBM и General Electric. Впрочем, американцев в списке становится все меньше: 53 против 63 год назад. Среди новичков списка — интернет-компания Google, фэшн-бренды Zara и Bulgari. Любопытное противостояние: Samsung в этом году вытеснил Sony с 20 места и сместил на 28-е. Несмотря на то что имидж у Sony более рафинированный, портфель брендов японской корпорации весьма сумбурен, тогда как Samsung признан монолитным брендом. Помимо Samsung, в списке оказались два новичка из Южной Кореи: автогигант Hyundai и LG Electronics. Не исключено, что уже в следующем году в списке Interbrand окажутся китайские бренды.

ВКРАТЦЕ

Цифровых луддитов — людей, которые намеренно не пользуются мобильными телефонами, компьютерами и факсами, — можно понять. Чем сложнее становится техника — а она становится сложнее день ото дня, — тем труднее разобраться в интерфейсе. По заказу австрийского отделения компании Vodafone разработан аппарат Simply A1, способный совершать только две функции — звонки и SMS-сообщения. Зато он не заставляет владельца чувствовать себя так, будто он заново выводит формулу Тейлора.

Компания Nike решила оживить бизнес, запустив урбанистическую фэшн-линию Blue Ribbon Sports, — именно так называлась сама Nike в момент основания Филом Найтом. Дизайнеры хай-класса Стелла Маккартни, Жиль Сандер и Александр Маккуин давно сотрудничают с конкурентами, теперь пришла очередь Nike. Они не стали нанимать звезду, а ограничились услугами дизайнеров, творивших для именной марки рэппера Паффа Дэдди.

«Свободная от наркотиков школьная зона», 250-й километр северной трассы и 28-й южной… Не такие уж бессмысленные дорожные знаки, раз уж они существуют, что доказывает конкурс «Удивительные знаки», проводящийся в США. Несмотря на отсутствие ценных денежных призов для финалистов, американцы активно высылают конкурсные фотографии, руководствуясь, очевидно, искренним возмущением по поводу сбивающих с толку указателей.

Обсудить на форуме