 |
|||||||||||
|
| Валентина ЯРОВАЯ (Щелкино) ЗОВ*
*В произведении использованы цитаты из книги А. Комаровой и В.
Антипенко «Рассветный Казантип», а также
«Тайны и загадки Крыма». – Прим. автора.
ЧАСТЬ 1
1
Голос тети Полины звучит в телефонной трубке бодро и весело. И не скажешь, что на другом конце провода восьмидесятитрехлетняя старушка. Какая-то жизненная сила присутствует в ней, несмотря на возраст, на тяготы и лишения, на разочарования и слезы, которых в ее жизни было ох как немало. – Как вы там? – это спрашиваю я. – В мои-то годы, – смеется, – лучше всех! Но мне известно, что по ночам она не может спать из-за сильной тахикардии, ходит согнувшись в пояснице и вот уже год на улицу смотрит с балкона четвертого этажа. Садится на стул, чтобы подышать свежим воздухом и наблюдает за людьми, спешащими по дорожке вдоль дома. Очень любит смотреть телевизор. Часами сидит возле экрана, потом живо рассказывает об услышанном и увиденном, со своими комментариями, очень оригинальными порой. И удивляешься, как может рассуждать о проблемах, в которых путаются даже очень образованные люди, она, которая закончила три класса приходской школы и уже с восьми лет за миску каши и за место на сундуке за дверью нянчила чужих детей. Я живу далеко, в другом городе, но часто звоню. Звоню, чтобы услышать ее голос, рассказать о своих делах, «о своем, о девичьем». Помочь она, конечно, не может, но я знаю, что она всегда поймет меня, посочувствует, когда пожалеет, а когда и наставит на путь истинный. Сын считает ее своей бабулечкой. Родных дедушек и бабушек давно нет, а ее доброта и ласковая забота накрепко привязали его сердечко много лет назад. – Тетя Поля, приезжайте к нам. Это так просто. Я заберу вас, в поезде ночь, а утром уже на месте. Слышу, она улыбается: – Летом, – и добавляет: – Если доживу”. Я очень хочу, чтобы она приехала, посмотрела, как мы устроились, вдохнула этот, напоенный свежестью, морской воздух. Я рассказываю ей, что у нас море видно из окна, и оно постоянно меняется, каждый день разное: то сине-зеленое, спокойное, тихое, то темное, бурное, то серое, похожее на застывшее олово. – А вот возьму и приеду, Хоть перед смертью посмотрю на эту красоту! – опять смеется. Поговорив с ней, кладу трубку и долго сижу в задумчивости. В комнате тихо. Косые лучи солнца подбираются ко мне. Слепят глаза. Встаю с кресла, выхожу в кухню. Я сейчас одна, и поэтому в холодильнике, перед которым стою, пусто. Вспоминаю, ела ли сегодня? Кажется, утром пила чай. Мои все разошлись, разъехались, и я отдалась обычной в таких случаях лени. Не надо стоять у плиты, придумывать, что на обед, чем кормить на ужин. Хотя готовить мне нравится, если есть для кого, если знаю, что за столом все собираются: приятно видеть, как с удовольствием опустошаются тарелки. Да, надо сходить что-то купить пожевать. А потом залечь в уютном уголке на диване перед телевизором и так провести вечер. Не видеть никого, ни говорить больше ни с кем не хотелось. Подошла к окну. День заканчивался. Солнце висело совсем низко над морем, и это было необыкновенное зрелище. – Красота-то, красота! – в сотый раз вырвалось у меня. Огненный шар уже касался края горизонта. Красная дорожка от него к берегу, до этого пылавшая ярким пламенем, постепенно темнела, тускнела и вовсе погасла, когда последняя бордовая полоска исчезла за морем. Огромное зарево загорелось в облаках. Мне приходит в голову: миллионы и миллионы раз оно, солнце, всходит и заходит так же, как сегодня, так же плещутся волны, омывая прибрежные скалы и перемалывая песок. А я появилась на свет, чтобы на какое-то мгновение стать свидетелем этого и потом опять исчезнуть во мраке времен. Как всегда, при мысли об этом, показалась себе такой маленькой, такой ничтожной по сравнению с этим бесконечным, огромным миром. Восторженно смотрю в окно, забыв обо всем. Звонок в дверь вернул меня к реальности. Кого это принесло? Пожалела, что не отключила. Не буду открывать. Пусть звонят! Но звонок – настойчивей, затем раздался стук. Кто-то непременно хочет ворваться сюда, нарушить мое одиночество. Глубоко вздохнув, подошла к двери. – Кто там? – спросила. Никто не отозвался. Решила все-таки узнать. Какая-то женщина устраивалась на лестничной ступеньке, очевидно, собираясь ждать. Увидев меня, вскочила, заулыбалась. – Все равно, думаю, не уйду, дождусь, – увидела мое недоуменное лицо. – Вот здорово, да это я! – Анюта, ты? Моя давняя подружка стояла передо мной. Не виделись мы вот уже несколько лет. Открытки на праздники, редкие телефонные звонки – вот и все. Я звала ее – все-таки курорт – отдохнуть, позагорать. Но у нее дела, дела. А последнее время как-то совсем потеряли друг друга: ни она не звонит, ни я. И вот чудо – Анюта здесь, улыбающаяся той, своей прежней улыбкой. – Господи, почему не сообщила, что едешь? Я бы встретила. Проходи! Мы обнялись. – Дай посмотрю на тебя. Ты совсем не изменилась, такая же, только масть поменяла. Неплохо, даже лучше. Блондинка с черными глазами! Мы стояли в прихожей, разглядывали друг друга и говорили, говорили.… Наконец я спохватилась: – Что же мы, давай твою сумку! Надолго ты? – Не знаю… на недельку, быть может. Хочу отдохнуть от всех дел…. Здесь есть гостиница? – Какая гостиница! Столько не виделись. Я сейчас одна, нам никто не помешает – наговоримся! Я покажу все местные достопримечательности. Анька, не обижай меня! Она рассмеялась. – Ну, хорошо, хорошо. А где твои, где Павел? – Он в больнице… сердце. А сын еще на каникулы не приехал. Мы прошли в комнату. – У тебя хорошо, прохладно. А на улице жара, я вся мокрая. – Давай в душ, – протянула ей свежее полотенце. Пока Анюта смывала с себя, как говорится, «придорожную пыль», я решила сбегать в магазин – благо, он был совсем рядом, в соседнем доме. Лифта долго не было, и я побежала вниз по лестнице. Этажом ниже увидела пожилую женщину. Что-то заставило меня замедлить шаг, оглянуться. Глаза ее, большие, черные, под высоким лбом, окаймленным пышными темными волосами, пристально вглядывались в мое лицо. – Скоро ты ко мне придешь, милая, – сказала она. – Скоро-скоро! – Почему? Кто вы такая? – вырвалось у меня. Но за ней уже захлопнулась дверь. В недоумении стала спускаться вниз. На крыльце, на лавочке, как всегда, сидели соседки по подъезду. Поздоровалась, перекинулась с ними несколькими словами и… забыла о странной незнакомке. Уже совсем стемнело. Луны не было, зато яркие крупные звезды высвечивали южное небо. Прямо над головой висела Большая Медведица. Воздух напоен сладким запахом цветущих акаций. Откуда-то доносилась музыка, молодой задорный смех. В подвальчике, где разместился магазин, я заметила несколько приезжих. Их еще не так много, как летом. Панамки, короткие шорты, майки да еще скороспелый загар выделяют их из местных. Коварное майское солнце успело «приласкать» некоторых, что ринулись за короткий свой отпуск забрать как можно больше солнечных лучей, вдохнуть как можно больше свежего морского воздуха. Передо мной – мужчина весело балагурит с продавщицей. Та отвечает ему и смеется шуткам. Все в очереди тоже улыбаются. Кто-то вставляет свое слово. Весело! Мне хорошо. Хорошо потому, что вокруг красивые светлые лица, потому, что шутки остроумны и добры, и, наконец, потому, что ждет меня сейчас моя подружка Анюта, которую я не видела миллион лет. Я предвкушала чудесный вечер с ней в разговорах, в воспоминаниях, так, как это было в детстве, в юности, когда мы забирались с ногами на диван и, не зажигая огня, говорили, мечтали…. Взяв шампанское, бутылочку коньяка – гулять так гулять – и кое-какой закуски, я поспешила домой. Подойдя к крыльцу, увидела, как из подъезда выходит моя странная незнакомка. На лавочке уже никого не было. Молодая пара прошла мимо, о чем-то весело болтая. Женщина проводила их долгим взглядом, повернулась ко мне. – Подругу встречаешь? – Да, откуда вы знаете? – Я все знаю, милая. Иди, иди угощай ее. До скорого свидания. Она неторопливо сошла со ступеней и скрылась за углом дома. Моего благодушного настроения как не бывало. Странная. Присела на лавочку. Голос женщины, низкий, с хрипотцой, звучал у меня в ушах: «До скорого свидания!». Что бы это все значило? Кто она? Откуда ей все известно? – А, чепуха! – заставила себя встать. Анюта ждала меня. Стол был накрыт, расставлены рюмки, бокалы, тарелки, разложены ложки. – Я тут похозяйничала. Нашла все. – Молодец! Давай, это тоже на стол. Я суетилась, выкладывала свои покупки. – Ой, много как всего!” – Что останется, завтра – день. – Это точно, – в ее голосе было такое, что заставило меня быстро и внимательно взглянуть на нее. Может быть, мне показалось, но я успела заметить, что в глазах ее мелькнул какой-то странный огонек, отчего у меня все похолодело внутри. Точно так же я себя почувствовала и тогда, когда встретила сегодня странную незнакомку. Но Анюта уже говорила, что мы давно не виделись, что она собиралась, но удерживали какие-то дела, и вот наконец-то она здесь, и как она рада этому. Я смотрела на нее и тоже весело отвечала, что у нас хорошо, просто замечательно, и какая она молодец, что приехала. А моя подружка сидела напротив, свежая после душа, с мокрыми волосами, разрумянившаяся после рюмки коньяка. Я была счастлива видеть ее, многое хотелось рассказать, и я представляла, как здорово мы с ней проведем время. Все эти дни, пока Павел был в больнице, мне было не до веселья, не до радости. Слава Богу, сейчас ему лучше, скоро будет дома. У меня было ощущение, что я возвращаюсь к нормальной жизни, – конец одиноким тревожным ночам, тяжелым мыслям. Все будет хорошо! Вдруг мне пришла в голову шальная мысль. – Пойдем к морю! Погуляем, может, искупаемся. Погода прекрасная! Анюта посмотрела на меня, и я увидела, что она колеблется, но это продолжалось секунды две-три, потом глаза ее блеснули, и мне опять стало не по себе. Но она уже смеялась, весело говорила: – Да! Вот здорово! А далеко море? – Нет, совсем близко. Часы пробили полночь, когда мы выходили из дома. – Как хорошо! – Анюта стояла на крыльце, закинув руки за голову. – А воздух-то какой – не надышишься. Красота! Музыки уже не было слышно. На центральной аллее, ведущей к морю, практически пустынной сейчас, горело несколько одиноких фонарей на столбах. Небольшие магазинчики и ларьки на площади были закрыты, стояли темные и загадочные. Последние бабушки, готовые сидеть всю ночь, чтобы продать стакан семечек («семачек», как они говорили) или дюжину засушенных бычков, уже собирались домой, громко переговариваясь. Наконец и они разошлись. Мы подошли к морю. Оно было тихим и таинственно неподвижным. Только маленькая игривая волна ласково, словно кошка, терлась о босые ноги. Вода оказалась совсем нехолодной. Мы были одни. Ровное, как зеркало, море отражало звезды и огни домов. Даже сюда докатывались блики от небольшого кораблика, что стоял в трехстах метрах от берега, образуя дорожку, соединявшую их, кораблик и берег. Кажется, стоит сейчас ступить на нее, и пойдешь, пойдешь по ней, не проваливаясь в пучину. Но ноги погружаются все глубже, и вода уже выше колена. Дальше идти страшновато – темно, жутко. Анюта брызнула на меня, засмеялась. Ее смех, высокий, звонкий, эхом отозвался в темноте и, казалось, рассыпался жемчугом по волнам. Мы вышли на берег и по прохладному песку направились к лавочке под грибком. Говорить почему-то не хотелось. Обнявшись, мы сидели и смотрели на звездное небо, на темное море. Вдруг наше внимание привлек неясный шум, потом всплеск, и все затихло. – Ты слышала? – Да… Что это может быть? – Не знаю…сейчас ночь, темно, не видно ничего. Кто-то купается, наверное. Пойдем домой! – Давай еще побудем. Когда я посижу вот т а к на берегу моря! – Но ты ведь уезжаешь не завтра! – Не завтра… Еще немножко! Так не хочется уходить. Она встала, подошла к воде, наклонилась, набрала в ладони, умыла лицо, вытерла подолом сарафана. – Вода соленая, – не то спросила, не то сказала с некоторым удивлением. – Силы небесные, земные и морские! Я здесь, здесь! Мне хорошо! – заговорила она взволнованно, подняла руки, словно хотела взлететь. Ее голос эхом отозвался в тишине ночи. – Я хочу петь! Галка, я сейчас буду петь! Місяць на небі, зіроньки сяють, Тихо по морю човен пливе. Я давно не слышала, как она поет. Сильно, высоко, свободно лились слова украинской песни: В човні дівчина пісню співае, А козак чуе, серденько мре. На фоне звездного неба и темного моря ее высокая, немного располневшая фигура с поднятыми руками, с рассыпавшимися по плечам волосами была завораживающей. Я не могла отвести глаз. Это была новая Анюта, о существовании ее такой я и не подозревала, она всегда была скромной, даже робкой, ничем особо не выделяющейся. О том, что у нее замечательный голос, узнала только тогда, когда она поступила в консерваторию, и очень удивилась этому. Вскоре я вышла замуж, появились дети, потом переехала в другой город, наши пути разошлись. У каждого своя жизнь, свои проблемы. И вот теперь! Аня замолчала, но эхо ее голоса еще некоторое время слышалось вдалеке. Чувства, что переполняли нас, казалось, нельзя было выразить словами. Вдруг откуда-то с моря донеслись удивительные звуки. Будто звенели, переливались десятки серебряных колокольчиков. Мы затаили дыхание. Недалеко от берега, в глубине, показалось мерцание. Вначале чуть заметное, превратившись в сияние, оно, выйдя на поверхность, залило ровным голубым светом все пространство вокруг. Я застыла на месте. Анюта тоже замерла, но тут же выпрямилась и устремилась навстречу ему и, к моему удивлению, заскользила по водной глади как по стеклу. Вот она приблизилась к тому месту, откуда лился свет, и стала медленно-медленно погружаться, не издавая ни звука. Казалось, море поглощало ее. Не отрывая глаз, как зачарованная, я смотрела на Анюту. Наконец воды сомкнулись над ее головой. Звон утих, сияние погасло, и темнота снова опустилась на землю. Не в силах пошевелиться, я застыла на месте. Где-то далеко-далеко пробили часы. Берегом прошла парочка. И больше ничто не нарушало тишину ночи. Я была одна. Совершенно одна. Все так же тихо плескалось море у берега, все такая же темень разливалась вокруг. Огни на кораблике и в далеком поселке мерцали все так же. Мне вдруг сделалось холодно. Дрожь охватила все мое тело. У меня подергивались руки, ноги, стучали зубы. Я вцепилась в скамейку, как будто боялась, если отпущу ее, то меня подхватит, закружит и унесет вслед за Анютой. Страх сковал меня. Я зажмурилась так сильно, что почувствовала боль в глазах. Не знаю, сколько просидела так. Мне показалось – целую вечность. Вдруг что-то теплое коснулось руки. Приподняв веки, увидела прямо перед собой собаку, которая сидела напротив. Она смотрела на меня, и глаза ее светились в темноте. Уловив мое движение, она заскулила, вильнула хвостом и лизнула мою руку, будто успокаивая. Я узнала ее. Это была Найда, овчарка-полукровка, которую часто видела, прогуливаясь здесь днем. Кажется, она жила на берегу, во дворе домика, оставшегося от большого села, на месте которого сейчас стоит город. Я попыталась погладить ее, но она отстранилась и залаяла, как бы призывая встать и идти за ней. Я поднялась, сделала несколько шагов и быстро-быстро пошла вслед за собакой по направлению к городу. Та бежала чуть впереди, время от времени оборачиваясь и повизгивая. Город спал. Было очень тихо. Я шла оглядываясь по сторонам, но никого не видела. Никто не встретился мне на пути. Свернув с аллеи во двор, споткнулась и чуть не упала. Найда остановилась, завиляла хвостом. Я опустилась на парапет. Она ткнулась носом мне в колени. Обхватив ее голову, прижалась к ней, и тут слезы ручьем полились у меня из глаз. Псина, скуля, облизывала мои лицо, руки.… Весь тот страх, что довелось пережить мне сегодня, ужас, который сковывал меня до сих пор, вдруг отступили куда-то, и, обессиленная, я громко зарыдала. Долго не могла успокоиться. Наконец стала приходить в себя. Почувствовала, как вздрагивает собака. Медленно поднялась и побрела к дому. Собака семенила рядом. Когда уже были у подъезда, она остановилась, залаяла, потом повернулась и побежала прочь. Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась в темноте. Не помню, как очутилась в своей квартире. На кухне горел свет, на столе остатки нашего с Анютой ужина. На спинке стула влажное полотенце, в коридоре ее сумка. Кажется, она войдет сейчас в комнату, и зазвучит ее звонкий веселый голос.… Но, кроме меня, здесь никого не было. Зазвонил телефон, я бросилась к нему. В трубке ни звука, только тишина, затем – гудки. Посмотрела на часы: стрелки показывали три. Обвела взглядом комнату, присела на диван, взяла в руки подушку и так, в обнимку с ней, сидела некоторое время. Не заметила, как прилегла. Заснула моментально, словно провалилась, забылась глубоким тревожным сном. ЧАСТЬ 2 1 Бабушка Полина сидела на старенькой тахте и перелистывала журнал. Всматриваясь в иллюстрации, она качала головой и приговаривала: «О Господи Иисусе, да как же можно такое печатать? Ну и время!». Она перекрестилась. Обнаженные красавицы демонстрировали свои прелести, улыбались одинаковыми зовущими улыбками. «Вот бесеня! И где он взял это? Лишь бы деньги – греха не будет. Бога не боятся! А молодежи интересно – покупают. Сколько же оно стоит? В наше время разве допустили бы до такого!». Перевернула последний лист и вложила назад в папку, которую забыл у нее ее Костик, как она называла внука, парень двухметрового роста, косая сажень в плечах, студент, чем она несказанно гордилась. Зазвонил телефон. – Ба, привет! Как ты? – Здравствуй, внучек, родной! Ничего… по-стариковски. Ты откуда? – Из универа.… Ба, я у тебя оставлял папку, такую кожаную, черную? – Здесь она, здесь. Видела твоих красавиц. Где ты и берешь такое? – Ну, ба, это не мое, посмотреть дали… Ты только маме не говори, пожалуйста. – Когда же я говорила-то матери? Да и волноваться она будет. Не скажу конечно. Отдай назад и не бери больше. Грех! – Хорошо, бабуль. Я скоро заеду заберу. – Да уж забери эту пакость! В трубке пошли гудки. Она еще подержала ее возле уха и осторожно положила на рычаг. Сквозь очки посмотрела на часы: около десяти. Кряхтя встала, прошла на балкон. Утро было пасмурное, шел дождь. Свежая сочная зелень забирала глаза. Она протянула руку, дотронулась, будто здороваясь, до ветки дерева, что чуть покачивалось совсем рядом. Ощутила прохладу дождевых капель. – Ну вот, и еще один день наступил, а я жива, слава Богу. Поправила платочек на голове, посмотрела вниз. Отсюда, с четвертого этажа, хорошо видно все вокруг. Рядом детский садик. На площадке с горками, песочницей, каруселькой никого нет – дождь. Но голоса слышны с веранды. Бабушка Полина узнает их. Вон девочки-двойняшки, маленькие хохотушки Маринка и Иринка. Вон Степка, вечно недоволен всем, постоянно сидит возле воспитательницы. Димка, хвастун и ябеда. А вот и Алеша. Кругами ходит возле Димки. Сейчас что-то будет. Улыбка озарила ее худенькое лицо с бесчисленными морщинками. Оно сразу посветлело и как бы помолодело. Часами сидит бабушка на балконе и наблюдает за ребятишками. Знает их голоса, по имени. – Нина Ивановна, Нина Ивановна, а Димка с Алешкой опять дерутся! Скорей, скорей! – это уже девчонки зовут воспитательницу. Они подбежали к ней и наперебой стали рассказывать, что Алешка забрал у Димки машинку, которую тот принес из дома, а Димка стукнул Алешку по голове книжкой, и они сейчас, сцепившись, катаются по полу. Больше всех кричали Маринка и Иринка. Нина Ивановна поспешила к дерущимся, стала их разнимать. Оба взлохмаченные, красные, мальчишки стояли друг перед другом, пытаясь вырваться из рук ребят, что сдерживали их. Когда их отпустили, Алеша подбежал к Маринке. – Ябеда! – пробасил он сквозь зубы, дернул ее за волосы, слетел со ступенек веранды и помчался по лужам. Нина Ивановна едва настигла его у самой калитки. – Ох, озорники, – проговорила бабушка Полина. Отсюда не слышно, что говорит ему воспитательница, только видно, как он упирается, не хочет идти назад. Старушка знала, что за Алешей вечером, когда уже всех детей заберут, придет мама, извинившись и поблагодарив, уведет его. За другими приходили бабушки, дедушки, а за ним только мама. И всегда – бегом, торопясь. Бабушка видела, что он был одет попроще, чем все остальные, но выделялся своим независимым характером. Его дразнили, хвастались перед ним своими игрушками, а он не спускал обидчикам, дрался, за что его наказывали. Детей увели внутрь. Дождь прекратился. Люди, спешащие по асфальтированной дорожке возле дома, стали складывать зонтики. 2 Вдруг ее внимание привлекла женщина, вышедшая из глубины аллеи. Увидев старушку на балконе, она помахала ей рукой. Что-то знакомое показалось бабушке Полине в ней. А та весело окликнула: – Тетя Поля, Полина Григорьевна, я к вам. Не узнали? Это я, Аня, подруга вашей Галочки. Вспомнили? Старушка не успела ей ответить: женщина скрылась за углом дома. Через несколько минут она уже звонила в дверь. Да, Галя приходила со своей подругой к ней в гости. Застенчивая, скромная, Аня сразу понравилась бабушке Полине. – Хорошая женщина, дружи с ней, – сразу определила она. И потом живо интересовалась ею. Они несколько раз даже созванивались. Но уже довольно продолжительное время о ней не было слышно. И вот неожиданно появилась. – Полина Григорьевна, здравствуйте, дайте, я вас расцелую, – приговаривала она, войдя в комнату. – Вы все такая же красивая бабулечка. Вот мимо бежала и решила проведать вас. Старушка суетилась, предлагая гостье сесть, отдохнуть. – Да не устала я, – рассмеялась та. – Вот принесла вам вкусненького. С этими словами вытащила из сумки пакетик с печеньем и конфетами. – Тогда будем пить чай, и ты мне расскажешь, как живешь, где была все это время, почему не заходила. Они сидели за столом. Бабушка Полина откуда-то из своих запасов извлекла бутылочку вишневой наливки, которую сама приготовила и хранила для таких случаев. Выпили. На лице старушки появился румянец, глаза заблестели. – Ну, вот и я, старая, оскоромилась. Голова закружилась. Хорошо! Они рассмеялись. – Рассказывай! – Нечего рассказывать, Полина Григорьевна, – Аня замолчала, вздохнула. – Живу как будто бегу на длинную дистанцию. Да бежать все что-то мешает: то канава, то стена, и надо то обегать, то штурмом брать. – Я слышала, ты… ушла от своего? – осторожно спросила бабушка Полина. – Да, ушла.… Знаете, у меня работа такая: часто дома не бываю. Поездки, гастроли. Конечно, ему это не очень нравилось.… Однажды приезжаю раньше обычного. Не предупредила, хотела обрадовать, сюрприз сделать. Открываю дверь своим ключом, а там… – Аня задумалась. Потом продолжала: – Из ванной выходит женщина в моем халате, в моих тапочках. Знаете, что я сделала? Порвала халат на ней, ему лицо расцарапала. Она вдруг рассмеялась. – Видели бы вы их в тот момент. Он мне и сказать ничего не мог, только повторял: «Анюта, Анюта, ты не так все поняла!». А она: «Сумасшедшая, сумасшедшая!». Я и действительно как с ума сошла. Выбежала потом на улицу, плачу, слезы застилают глаза, ничего перед собой не вижу.… Вдруг меня что-то ударило в спину, я упала… и больше ничего не помню. – Господи Иисусе, никак под машину попала! – старушка перекрестилась. Аня как-то странно посмотрела на нее, глаза сверкнули зеленоватым огнем. От этого ее взгляда бабушке Полине стало не по себе. Гостья поднялась, подошла к балконной двери, продолжала: – Хочу уехать. Полина Григорьевна, вы мудрая, посоветуйте, что мне делать? В этот момент из-за туч выглянуло солнце, и всю комнату залило ярким светом. Аня закинула руки за голову, потянулась. И в том, как она это сделала, было что-то кошачье. – У вас солнечная сторона. Так хорошо.… Люблю тепло. – Зимой – да. А летом спасу нет, экватор в квартире. С улицы через открытое окно донеслись детские голоса. Бабушка Полина заулыбалась. – Гулять вышли. У нас здесь садик рядом. Такие забавные ребятишки. Ее вдруг охватило ощущение чего-то неприятного в Ане, а чего, она и сама не могла понять. Постаралась побороть это чувство, подошла к ней, взяла за руку, но сразу отпустила: рука была холодная как лед. Дети рассыпались по всей площадке и занялись каждый своим делом. Небо очистилось от туч. Солнышко в один миг подсушило скамеечки, карусельки. Влажный песок в песочнице стал хорошим материалом для постройки домиков, замков, для лепки зверушек и еще чего-то. Там копошилось несколько мальчишек. Девочки играли в классики на подсохшем асфальте. Маринка и Иринка, усевшись на скамейку, разложили куколки и наряды для них. Время от времени они о чем-то шептались и громко смеялись. Дима важно ходил между детьми, держа в руках свою машинку. Алеша стоял возле качели. – Алеша, покачай меня, – к нему подбежала девочка с большими голубыми бантами. Маринка и Иринка, увидев это, прыснули, заговорили что-то друг дружке на ухо, показывая пальчиками на Алешу и девочку. Мальчик сначала хотел подсадить ее на качельку, но, увидев смеющихся маленьких сплетниц, вдруг грубо оттолкнул, залез сам и стал раскачиваться. Девочка обиженно тряхнула бантами, повернулась и побежала назад к подружкам. Бабушка Полина покачала головой и грустно сказала: – Что-то из них вырастет? Аня наблюдала за детьми. И это была уже не та веселая, красивая женщина, какую старушка видела минуту назад. Голова ее поникла, глаза наполнились печалью, вот-вот появятся слезы. – Хороший мальчик. Мне бы такого.… У меня нет детей и…не будет. Когда я забеременела, Сережа стал уговаривать меня сделать аборт. Для себя, мол, сначала поживем.… И на этом – все. Она замолчала, подошла к столу, налила себе в стопку и выпила. – Ох и вкусная у вас наливочка! Потом села, подперла рукой по-бабьи щеку и вдруг затянула: Что стоишь, качаясь, Тонкая рябина, Голову склоняя До самого тына… Ее голос, вначале тихий, приглушенный, постепенно разрастался, креп и вот уже сильно, высоко, звонко взлетел, не поместился в комнате и воспарил к небу, к солнцу. А через дорогу, За рекой широкой, Так же одиноко Дуб стоит высокий. Она замолчала. С улицы донеслось хлопанье в ладоши, кто-то крикнул: «Браво, еще давай». Анюта повернулась, вздернула подбородок, мол, знай наших. Внезапно она напряглась всем телом, взор ее потемнел. Схватила бабушку за руку, сжала. Обе увидели, как через открытое окно в комнату плывет голубой шар. Это было необыкновенное зрелище. Шар пылал изнутри голубым светом, переливался и весь был словно живой организм, будто дышал глубоко и медленно и при этом издавал звуки, похожие на звон десятков серебряных колокольчиков. Они то звенели громко и переливисто, то затихали вовсе. Шар поплыл по комнате, остановился у дальней стены и вдруг стал расти, расти. И это уже не шар, а голубое сияние, заполнившее все пространство вокруг. Через секунду оно стало ярче тысячи солнц, осветило каждый уголок, ослепило глаза. Но странно – жара от него не исходило, даже наоборот, будто холодом повеяло. Вдруг Анюта встала и медленно пошла на балкон, оторвалась от пола, протянула руки навстречу сиянию и поплыла, поплыла. Через мгновение она исчезла, растворилась в его лучах. С улицы донеслись крики: – Пожар! Пожар! Но сияние исчезло так же, как и появилось – внезапно. И все смолкло. 3 Бабушка Полина, оцепенев, сидела на стуле, не могла пошевелиться. Наконец прошептала: «Это она за мной приходила, смертушка моя. Проведать!». Губы сами собой зашептали слова молитвы, рука потянулась ко лбу, и она стала неистово креститься. Вернул ее к действительности настойчивый звонок в дверь. Еле открыла защелку непослушными трясущимися руками. На пороге стоял перепуганный внук. – Бабуля, почему не открывала так долго? Я хотел уже по пожарной лестнице через балкон. – Уснула я… не слышала. Сон приснился мне: смерть приходила ко мне, да не забрала… Знать, рано еще. Поживу, покопчу небо. – Что ты, родненькая моя, – парень обнял ее, – ты еще правнуков будешь нянчить. – Ладно тебе, Костик, мне бы увидеть тебя женатым, поглядеть на жену твою. Да не доживу, наверное. – Доживешь, ба, доживешь, – проговорил он ласково, – ты у нас молодец! Бабушка Полина погладила внука по голове, поцеловала в макушку, протянула ему папку. – Надеюсь, не такая у тебя будет. Забирай эту непотребность. Ну и бесстыдницы, чего вытворяют. Фотографируются в таком виде, а потом показываются всему миру. Разве ж такое было раньше? Нет, поломалась жизнь, пошла в другую сторону. Она вздохнула. Парень смотрел на нее смеющимися глазами. – Бабуль, знаешь, какие деньги они за это получают? Тебе и не снилось. В наше время все за деньги можно сделать. Что хочешь! – Вот я и говорю – поломалась жизнь. Да не все – за деньги. У меня вон их нет, а ты ходишь ко мне, потому что я твоя бабулечка. И я тебя люблю не из-за денег. Мать твоя переживает, волнуется, как ты тут. А не дай Бог, что случится с тобой, так она не переживет. Сколько людей хороших на свете! Их гораздо больше, чем плохих. Господь видит все, и наказание придет к тем, кто не исполняет Его заповеди. Ты учти это!. – Ба, да у тебя, никак, гости были, – перевел внук разговор. – Наливочка здесь, – он хитро прищурился. – Были. Не знаю, что и ответить тебе. Поверишь ли ты тому, что я расскажу… В это время из окна донеслись громкие голоса, женский плач. Бабушка и внук поспешили на балкон. 4 Во дворе детского садика собралась толпа людей. Взрослые что-то горячо обсуждали. Дети, притихшие и серьезные, собрались в кучку и молча наблюдали за ними. Только Маринка и Иринка все время повторяли: – Мы видели, мы видели! Алешина мама – бабушка Полина сразу ее узнала – плакала навзрыд. Она хваталась за руку воспитательницы, потом подбегала к детям и кричала, спрашивала: – Где он, мой Алешенька, куда он делся? Почему вы не уберегли его? Какая кошка?! Игорь, увидев эту картину, сорвался с места и бросился из квартиры. Через мгновение он был возле плакавшей женщины. – Оксана, Ксюша, что случилось? – услыхала старушка с балкона. Он обнял ее. В это время подошла Нина Ивановна со стаканом воды в руке. Видно было, что она растеряна и тоже недалека от истерики. – Вы папа Алеши? – Нет, я знакомый. Что случилось, объясните мне, пожалуйста. – Алеша пропал. Он качался на качели, а потом на площадке появилась большая белая пушистая кошка. Он стал гладить ее, а она замяукала и побежала за угол, вон туда. Алеша за ней. Я попыталась его догнать, остановить, но он так быстро исчез! Больше ни кошку, ни Алешу никто не видел. Исчезли, будто сквозь землю провалились! Воспитательница, видно, в который раз уже рассказывала об этом. От волнения, вместо того чтобы дать плачущей женщине воды, она сама залпом выпила всю воду в стакане. – Мы все обыскали – ни Алешу, ни кошку не нашли, их нигде нет, – закончила она. Полина Григорьевна хорошо видела и слышала все, что происходило на площадке. Вдруг почувствовала, ноги у нее слабеют, подкашиваются. Еле добралась до тахты и легла со стоном «Спаси и сохрани!». Закрыла глаза. События этого дня, как в калейдоскопе, закружились перед ее мысленным взором. Она ничего не понимала и уже не хотела ничего понимать. Единственным желанием ее было уснуть, чтобы потом, проснувшись, сказать: это мне приснилось. Но вскоре опять позвонили в дверь. Вернулся Костя в сопровождении Алешиной мамы. Бедная женщина уже не плакала, только время от времени вздрагивали ее плечи, будто от холода. – Ба, познакомься, это Оксана. Мы только сумку заберем. Ты отдыхай. Я позвоню. Пока! И они ушли. Бабушка Полина, сраженная всем увиденным и услышанным в этот день, опустилась на тахту и закрыла глаза. |
| ©
Copyright. All rights reserved. © Все права защищены.
© Все права на произведения принадлежат их авторам. Информация на сайте выложена только для ознакомления. Любое использование информации с коммерческими целями запрещено. При копировании ссылка на сайт www.fantclubcrimea.info обязательна. |