(с)Петр 'Roxton' Семилетов
       10 апреля 1999/18:41
       
                         ЛЮДИ В КЕПКАХ НАОБОРОТ
       
       
           Старенький Тимофей Игнатьевич Васнецов вышел  во  двор,
       опираясь  о  трость  с черной пластиковой  ручкой.  Светило
       теплое апрельское солнце.
           Небо  было  бирюзовым,  как  на  пасхальных  открытках,
       щебетали  птицы,  на деревьях уже зеленели почки.  Напротив
       парадного  располагалась детская площадка, с песочником,  и
       двумя  скамейками, окрашенными в беловатый цвет. Они стояли
       под  рябиной и ивой. Играли дети под присмотром мам, слышен
       был смех.
           Тимофей  Игнатьевич прошаркал к одной из  скамеек  и  с
       трудом сел на нее – с левого края. Правое его ухо ничего не
       слышало, а левым он уловил обрывок разговора:
       --..потом мы приезжаем,  а там Максим уже сидит...
       --Да он ведь вроде в Питере должен был быть...
       
          Беседовали две молодые женщины.
           Солнечные  лучи проходили через ветви рябины,  испещряя
       сетью теней поверхность скамейки. Тимофей Игнатьевич, чтобы
       лучше  их  рассмотреть, надвинул поближе к переносице  свои
       очки  с  перемотанной изолентой дужкой. Тени вошли в фокус,
       стали  более-менее  четкими.   К  краске  на  доске  прилип
       кусочек газеты – когда краска была свежей – на нем виднелся
       текст:
       
                         риезжа в столицу с нам
                         рые уже давно являются
                         е подчеркивая тем самы
                         ов на высшем уровне ко
       
           Тимофей Игнатьевич наклонился, чтобы все это прочитать.
       Когда  он  поднял  взгляд,  то  заметил,  что  на  соседнюю
       скамейку  сели  три человека – два мужчины и женщина.  Всем
       было лет по 30, мужчины одеты в спортивные брюки и кожанки,
       а  женщина  в  юбке фиолетового цвета и тоже в кожанке.  На
       головах  обоих мужчин были бейсболки, повернутые козырьками
       назад.
           Троица  разговаривала о чем-то, и  Тимофей с удивлением
       обнаружил,  что не может понять и слова из их  беседы.  Они
       разговаривали  не  на  иностранном  языке, а на  обычном...
       привычном... но старик не улавливал суть.
       --да атара эта мадигба атам. - говорила женщина.
       --ик алегрот них шивдза матаро-а. - отвечал мужчина в кепке
       с синей, красной и белой полосами.
       --адо, вигла адо. - подтверждал третий.
       
           Тимофей  Игнатьвич пристально посмотрел на них,  скосив
       глаза и не поворачивая голову. Подумал: "Кто они такие?".
       Люди засмеялись, все вместе, одновременно.
       --Азал кивоак импого! - воскликнул Сине-Бело-Красная Кепка.
       
          Тимофей Игнатьевич заметил при этом кивок в его сторону.
       И начал ковырять мизинцем в глухом ухе.
           В  это  время к странной троице подошла пара –  дама  в
       светло-коричневом  пальто  и  газовом  платке,  а  также  с
       черными  узкими очками на глазах, и мужчина  в  костюме,  с
       пиджаком  нараспашку  –  под ним светло-синяя  рубаха.  Они
       улыбались, по очереди обняли сидящих на скамейке. Сине-Бело-
       Красная  Кепка  достал из своей  черной  сумки  с  надписью
       "LION" на боку бейсболку со смятым козырьком, и протянул ее
       мужчине в пиджаке.
       --Амиак ладо, мерно. - отвечал тот, надевая ее на голову.
       --Камо! – дама в коричнево-желтом пальто указала пальцем на
       его голову, на что тот сказал:
       --Камо, идпа кумара гитба-ак.
       Немного помолчав, добавил:
       --Кемоло бетала.
       
           Тимофей Игнатьевич косил глаза так, что они заболели. И
       вдруг необходимость делать это отпала – компания встала  со
       своей  скамейки и направилась к нему. Старик  посмотрел  на
       них с любопытством.
       
           Они расположились полукругом – женщины по краям, подняв
       головы  и  завыв  -  на шеях напряглись  мышцы.  Затем  все
       одновременно   завели  правую  руку  за  спину.   Все   это
       происходило  в  каком-то застывшем состоянии  реальности  –
       смолкли голоса детей, разговоры их родителей...
          Два малыша М-Е-Д-Л-Е-Н-Н-Н-Н-Н-Н-О К-О-П-А-Ю-Т Г-Р-Я-З-Н-
       Ы-Й П-Е-С-О-К И П-Е-Р-Е-С-Ы-П-А-Ю-Т Е-Г-О В И-Г-Р-У-Ш-Е-Ч-Н-
       Ы-Й К-И-Т-А-Й-С-К-И-Й- С-А-М-О-С-В-А-Л-Ь-Ч-И-К... Д-В-Е М-О-
       Л-О-Д-Ы-Е Ж-Е-Н-Щ-И-Н-Ы П-Р-О-Д-О-Л-Ж-А-Ю-Т Б-Е-С-Е-Д-У, И-
       Х Г-У-Б-Ы Д-В-И-Г-А-Ю-Т-С-Я, Н-О В-С-Е М-Е-Д-Л-Е-Н-Н-Н-Н-Н-
       Н-О, Б-Е-З З-В-У-К-О-В.
       
           Вой  смолк.  Руки из-за спины – вперед! В каждой  –  по
       небольшой косе.
       Лезвия сверкают на солнце узкими лентами.
       
           Тимофей  хочет  что-то сказать, сделать что-то,  отдает
       приказ  своему  телу  встать и уйти отсюда,  уйти  быстрей,
       вернуться  домой,  закричать, позвать на помощь...  Холодом
       обдает грудь - он не может пошевелиться. Он просто зритель.
       Он смотрит.
           Люди  в  кепках наоборот делают шаг вперед. В две  руки
       запрокидывают его голову за остатки волос. Он видит  лазурь
       неба.
       
       
                                   ****
       
       --Мама, сатли, сатли, дедуска упал на самейке!
       --Где? Да… Что с вами? Вам плохо?
       --Ма-а, дедуска умел, да?
       --Подожди…
       --А пацему у нео куовь на сэе?
       --Не знаю... Надо позвонить...
       --А пацему те люди в хепках убегают?
       --Какие люди? Я никого не вижу...