Компания «Витта» (владелец торговой марки «Сибирский бальзам») на сегодняшний день — по сути единственный крупный производитель алкоголя в Новосибирской области, оставшийся на рынке. Более того, данные компании «Бизнес Аналитика» говорят о том, что «Витте» удалось в этом году не только удержать, но и существенно укрепить свои позиции: ее доля новосибирского рынка выросла с 8% в начале года до 18,4% в августе 2006 года. Однако у владельца «Сибирского бальзама» СЕРГЕЯ ПРОНИЧЕВА эти успехи вызывают смешанные чувства. Предприниматель считает, что банкротство его коллег-конкурентов — следствие неразумной политики местных чиновников, а выход из сложной ситуации на алкогольном рынке видит в ужесточении контроля за производителями и активной работе по продвижению собственных брэндов на новые рынки.

— Стали ли для вас проблемы, с которыми столкнулась вся алкогольная отрасль в этом году, неожиданностью?

— Все было понятно еще в прошлом году. Ведь новые правила выдачи акцизных марок стали известны уже давно. И было очевидно, что те, у кого будут долги по любым налогам, марок не получат. Но вот неразбериху с выдачей марок, а затем сбои в работе единой государственной автоматизированной информационной системе (ЕГАИС) спрогнозировать было трудно.

— Можно считать, что кризис для вас миновал?

— Если брать производство, то с ним нет никаких проблем: оно сейчас у нас загружено процентов на 80, что для алкогольных предприятий в России на данный момент является очень высоким показателем. Сейчас нас по-настоящему беспокоит только большой размер дебиторской задолженности наших партнеров — и оптовиков, и розницы. Все эти сбои заставили их искать возможности экономии, и нашли они их у производителей.

— Но есть же договоры, штрафные санкции…

— В России судебная система такова, что даже если твое обращение в арбитраж удовлетворено, то срок возврата может составить шесть месяцев (с учетом срока рассмотрения, срока принятия мер приставами и т. д.). Но я-то деньги свои на производство уже потратил. Акцизы уплатил, налоги с произведенной продукции отчислил. Может нормально экономика предприятия в таких условиях функционировать? Причем ладно бы оптовики только так себя вели — многие из них действительно понесли серьезные убытки. Так ведь и розница деньги не платит вовремя. А ведь водку нашу они продают, и спросом она пользуется. Это сегодня почти норма для любой торговой точки — только 10–15% платят своевременно.

— Ну так им тоже ведь развиваться нужно, магазины открывать новые…

— Ну и пусть бы шли в банк. Я же нигде не говорил, что собираюсь заняться кредитованием. А получается, что сегодня производитель кредитует розницу. Можно, конечно, просто перестать отгружать товар неплательщикам, но это тоже не дело — тогда нарушается ритмичность поставок в магазины. Люди привыкают к маркам, но если они не видят какого-то продукта в продаже постоянно, то лояльность к нему падает.

— Существует мнение, что кризис этого года был создан сознательно, чтобы вытеснить с рынка мелких игроков. Многие, по-вашему, разорятся?

— Да пока не видно что-то. Практически все остались. В крайнем случае оформят новые лицензии и будут дальше работать.

— Как так получилось, что два крупных предприятия в Новосибирской области в этом году оказались банкротами?

— Вообще-то не два, а три — куйбышевский «Спирт» тоже стоит с начала года. Остались по сути только мы. А причина здесь очень простая. Посмотрите, в одной Новосибирской области сейчас работает 40 (!) оптовых организаций, торгующих алкоголем. Для сравнения: в Омской области таких структур только 10, и при этом у них рост производства в этом году к прошлому будет больше 170%. А у нас — падение на 55%. Причем подобная связь прослеживается на всех территориях: в Кузбассе, например, никто, кажется, не обанкротился, но работают 35 оптовиков, и вот вам результат — падение на 25%. В Томской области оптовиков уже меньше (25), и есть хоть маленький, но рост — 107%. Такая вот получается арифметика. А ведь меньше пить не стали, я вас уверяю. Просто пьют водку, произведенную за пределами Новосибирской области, и налоги, которые могли бы идти в местный бюджет, уходят куда-то еще.

— Так ведь на то и рынок. Как говорится, выживает сильнейший…

— Только пусть эта борьба идет на равных условиях. Если кто-то сделал продукцию лучше и сумел в этом убедить покупателя, я не буду спорить. Но ведь в реальности получается, что в регион завозится водка, производители которой явно живут в какой-то другой экономической реальности. Арифметика ведь тут очень простая: минимальная себестоимость «поллитры» — 8–10 рублей, акциз — 31,80, НДС соответственно — 8–9 рублей. Добавим к этому накладные и транспортные расходы и хотя бы мизерную прибыль производителя, и получится, что минимальная цена легального продукта (каким бы дешевым он ни был) сегодня составляет 55–58 рублей. И вот скажите, что я должен думать, когда оптовики в Новосибирской области предлагают магазинам водку по 42–50 рублей за бутылку?

— И что вы думаете?

— А я не думаю, я знаю, что продукция эта произведена нелегально. То есть у нее либо акциз платится каким-то хитрым способом, либо сырье предприятие получает «левое» — существенно дешевле, чем есть на легальном рынке.

— Но как же ЕГАИС? Теоретически же такая продукция вообще не должна проходить через оптовое звено?

— А кто за ними уследит? Я же говорю: этих фирм 40 штук, и даже если вы одну поймаете за руку, поставки можно провести через пять других.

— И что же делать?

— Сокращать количество оптовиков, как это сделано и делается в Омске. Никаких новых законов для этого, кстати, издавать не требуется. Нужно просто жестко требовать соблюдать то, что уже принято. И если оптовая компания их нарушает, то ее нужно наказывать так, чтобы другим было неповадно. Я вас уверяю, если начать наводить порядок, половина из нынешних оптовиков сама уйдет с рынка, потому что их бизнес в легальных условиях станет просто нерентабельным. А с легальным продуктом мы готовы конкурировать.

— Как все-таки в этих условиях вам удалось не только сохранить объемы производства, но и увеличить долю рынка?

— Да очень простой секрет: работать нужно по 12 часов в сутки и иметь железное здоровье. Нам пришлось очень сильно экономить, биться за каждый рубль. На первый взгляд, 2–3% на упаковке или таре — это немного, но за год эта экономия превращается в существенные деньги. Любой производитель «сидит» между себестоимостью и рыночной ценой. Я не могу по своему желанию поднять цену — она складывается объективно. Приходится подходить с другой стороны — снижать издержки.

Я лично за последние четыре месяца посетил 32 региона. Мы сейчас активно расширяем географию наших продаж — приходится много ездить. И коллектив у меня работает примерно так же. Только 25% успеха — это стены и оборудование, остальное — люди.

— Зачем вам 32 региона? Не проще ли сконцентрироваться на Западной Сибири?

— Сейчас около 60% продаж нам дает Новосибирск. Но в перспективе нам хотелось бы присутствовать в 50 регионах. То есть фактически продаваться понемногу по всей России. Для чего это нужно? Наш опыт показывает, что, несмотря на транспортные издержки, везти нашу водку на Дальний Восток или в Европейскую часть России все равно выгодно, главное — иметь там хороших партнеров. И если суметь завоевать на каждом из местных рынков небольшую долю, то в целом это будет давать очень приличные объемы. При этом мы не будем мешать крупным федеральным компаниям, а наш собственный бизнес будет более устойчивым. Именно для этого мы сейчас планируем вывести на рынок новую марку «Алмаз», которая будет позиционироваться как водка класса «премиум». Затраты на производство дорогой водки на самом деле не существенно выше. А если учесть, что основную часть в стоимости бутылки дешевой водки занимает акциз, то эта разница в конечной себестоимости становится еще меньше. Экономически целесообразнее произвести одну бутылку, которая в рознице будет продана по 150 рублей, чем 10 бутылок за 70 рублей. Поскольку прибыль одна и та же, а расходов на упаковку и транспортировку в 10 раз меньше.

— А ваш винный проект?

— Это тоже диверсификация. Только если с расширением сети представительств мы увеличиваем территорию продаж, то здесь мы выходим на новый рынок. Когда в июле все вино исчезло из продажи, я поехал в Бишкек. Мы бы закупали виноград здесь, но он в Сибири не растет. В Средней Азии его много, и он дешевый. В результате мы вместе с компанией «Ташкентвино» учредили совместную компанию «Три семерки». Они будут нам поставлять виноматериалы, а мы здесь заниматься купажом, разливать и продавать готовый продукт. И всем хорошо: мы расширяем ассортимент, они выходят на новый рынок.

— Почему было просто не начать покупать сырье?

— Это дополнительный риск — всегда есть вероятность получить в очередной партии не то, что ожидал. А поскольку у нас совместное предприятие, то все кровно заинтересованы в том, чтобы качество было стабильным. А рынок наш им очень нужен. У себя продавать это вино им трудно — платежеспособный спрос там гораздо ниже, да и если пьют они, то в основном водку.

— Ну так продавайте свою…

— Наша для них дорога. Но мы отдали компании «Ташкентвино» права на самостоятельный выпуск нашего алкогольного продукта «Сибирь». Мы им поставляем упаковку — бутылки, этикетки, пробку, а они там уже сами льют ее из местного сырья. Очень хорошо продается. Для них «Сибирь» — это брэнд. Все уже «наелись» самостоятельности и понимают, что без честной кооперации не прожить.