Общение игроков с журналистами после седьмой партии оказалась разбито надвое. Когда Крамник уже сидел в зале, Топалов в ответ на просьбы организаторов присоединиться к сопернику, неожиданно ответил: «Я не пойду, я дам отдельную пресс-конференцию!» Владимир, облегченно вздохнув, на это ответил: «Мне так даже легче» – и провел в оживленной беседе половину, из положенных по контракту 20 минут.

– Сегодня, благодаря Сильвио Данаилову, мы неожиданно узнали, что вы – сильный шахматист: нам раздали бумагу, в которой перечислялось частота совпадений ваших решений с первой строчкой анализа «Фрица». Выходило, что совпадений 78%. А во 2-й партии матча – и вовсе 87%! Как думаете, сколько «совпадений» было в 7-й партии?
– Да, исчерпывающий анализ, учитывая, что во 2-й партии мы оба зевнули мат в три хода! Во-первых, эти 87% полный абсурд: все зависит от того, сколько времени держать программу в каждом конкретном положении. Во-вторых, у Топалова, скажем, в Сан-Луисе, этот процент был еще выше! А в-третьих, всем уже всё понятно: к моему большому сожалению, команда соперника на этом матче, очевидно чтобы вывести меня из себя, пользуется самыми грязными методами, которые только можно придумать. Не хочу их в чем-то обвинять, мне просто их жаль. Но невозможно не понимать, что скандалы шахматам могут только навредить.

Всё, что происходило и, наверняка, будет происходить на матче, если Веселин так и не выиграет ни одной партии, должно стать достоянием общественности, а поведение господи¬на Данаилова – разбираться на комиссии по этике. С более неэтичным поведением по отно¬шению ко мне и организаторам я еще не сталкивался. Мне очень жаль, что так происходит.

– Владимир, последняя неделя стала для вас «черной»: вам пришлось сыграть три партии черными – уникальный случай в истории матчей на первенство мира. Довольны ли вы спортивным итогом этих поединков и как оцениваете их содержание?
– Нельзя сказать, что я испытывал в них какие-то серьезные проблемы. Сегодня – да: в какой-то момент у меня была очень опасная позиция (да и на час меньше времени), но потом, по-моему, я просто переиграл соперника. Возможно, у черных были некоторые шансы на выигрыш – сразу после контроля, но Топалов сыграл очень точно, и они испарились…

Три ничьи черными – неплохой результат. Все нормально, все идет по плану. Наконец-то завтра сыграю белыми, уже забыл, что это такое.

– Чем бы вы могли объяснить свою «задумчивость» в сегодняшней партии?
– Очевидно, я попал на серьезную заготовку команды Топалова. Веселин в дебюте играл как пулемет! В позиции, возникшей на доске, цена каждого хода была очень высока, отсюда и долгие раздумья. Если ты не смотрел позицию дома, за доской требуется серьезное время, чтобы разобраться в ситуации. Может быть, я играл чересчур медленно, но зато удачно.

– В наше время шахматы перестают быть противоборством двух личностей, и превращаются в соревнование технологий. Как вы к этому относитесь?
– Конечно, шахматы сильно изменились с тех пор как появились компьютеры, и мы даже стали по-другому воспринимать шахматы, я убежден, что все крупные соревнования, подобные нынешнему матчу, должны играться, как здесь – с тотальными проверками игроков на предмет возможных подсказок. И чем раньше это случится, тем лучше – это как борьба с допингом в спорте. Думаю, в Элисте у игроков нет даже теоретической возможности жу¬льничать – нужно иметь очень сильное воображение, чтобы выдумывать такие истории, которые приходят в голову господину Данаилову. Если следовать тем мерам, которые принимаются здесь на матче, компьютерные технологии не смогут реально угрожать шахматам. В противном случае случиться может все, что угодно – думаю, пришло время, чтобы ФИДЕ приняла единую систему правил «анти-компьютерной безопасности» в шахматах.

В конце концов, это не требует каких-то огромных капиталовложений – это не сотни тысяч долларов. Большинство наиболее известных турниров располагают этими средствами.

– Вы обронили фразу о провокациях со стороны болгарской делегации и тех, что нас еще ждут впереди. Можете представить, что нам ожидать в ближайшие дни?
– Думаю, подобный вопрос следует задать на следующей пресс-конференции. Если честно, мне уже трудно представить, к чему мои соперники могли бы еще недовольными?!

Спустя некоторое время, дождавшись, пока Крамник покинет помещение, к журналистам вышли Топалов и его менеджер Данаилов. Более того, Сильвио, как бы упреждая «запретные» темы, предупредил собравшихся: «Веселен будет отвечать только на вопросы, касающиеся непосредственно партии!» (Вопросы по содержанию партии – см. в примечаниях.)

– С чем связано ваше желание не давать совместную пресс-конференцию с Крамником?
– А вы видели, чтобы в футболе или в другом виде спорта команды давали совместные пресс-конференции? Я – нет. Если вдруг кто-то захочет сказать нечто неприятное противнику, тот хотя бы не услышит этого. Честно сказать, даже перед матчем не понимал, почему мы должны вместе встречаться с журналистами? Зачем перед публикой вести себя так, будто мы с ним все еще друзья! Мы сыграли партию – по-моему, этого вполне достаточно.